ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Можно было бы думать, что устав партии,
состоящей из убежденных республиканцев, обеспечивает ее членам хоть
минимальные гарантии свободы личности и правового строя. Но, по-видимому,
свободное самоопределение личности и республиканский строй для
представителей нашей интеллигенции есть мелочь, которая не заслуживает
внимания; по крайней мере, она не заслуживает внимания тогда, когда
требуется не провозглашение этих принципов в программах, а осуществление в
повседневной жизни. В принятом на съезде уставе социал-демократической
партии менее всего осуществлялись какие бы то ни было свободные учреждения.
Вот как охарактеризовал этот устав Мартов, лидер группы членов съезда,
оставшихся в меньшинстве: "вместе с большинством старой редакции (газеты
"Искра") я думал, что съезд положит конец "осадному положению" внутри партии
и введет в ней нормальный порядок. В действительности осадное положение с
исключительными законами против отдельных групп продолжено и даже
обострено"[xxvii] . Но эта характеристика нисколько не смутила
руководителя большинства Ленина, настоявшего на принятии устава с осадным
положением. "Меня нисколько не пугают, -- сказал он, -- страшные слова об
"осадном положении", об "исключительных законах" против отдельных лиц и
групп и т. п. По отношению к неустойчивым и шатким элементам мы не только
можем, мы обязаны создавать "осадное положение", и весь наш устав партии,
весь наш утвержденный отныне съездом централизм есть не что иное, как
"осадное положение" для столь многочисленных источников политической
расплывчатости. Против расплывчатости именно и нужны особые, хотя бы и
исключительные законы, и сделанный съездом шаг правильно наметил
политическое направление, создав прочный базис для таких законов и таких
мер"[xxviii] . Но если партия, состоящая из интеллигентных
республиканцев, не может обходиться у нас без осадного положения и
исключительных законов, то становится понятным, почему Россия до сих пор еще
управляется при помощи чрезвычайной охраны и военного положения.
Для характеристики правовых понятий, господствующих среди нашей
радикальной интеллигенции, надо указать на то, что устав с "осадным
положением в партии" был принят большинством всего двух голосов. Таким
образом, был нарушен основной правовой принцип, что уставы обществ, как и
конституции, утверждаются на особых основаниях квалифицированным
большинством. Руководитель большинства на съезде не пошел на компромисс даже
тогда, когда для всех стало ясно, что принятие устава с осадным положением
приведет к расколу в партии, почему создавшееся положение безусловно
обязывало к компромиссу. В результате действительно возник раскол между
"большевиками" и "меньшевиками". Но интереснее всего то, что принятый устав
партии, который послужил причиной раскола, оказался совершенно негодным на
практике. Поэтому менее чем через два года -- в 1905 году, -- на так
называемом третьем очередном съезде, состоявшем из одних "большевиков"
("меньшевики" уклонились от участии в нем, заявив протест против самого
способа представительства на нем), устав 1903 года был отменен, а вместо
него был выработан новый партийный устав, приемлемый и для меньшевиков.
Однако это уже не привело к объединению партии. Разойдясь первоначально по
вопросам организационным, "меньшевики" и "большевики" довели затем свою
вражду до крайних пределов, распространив ее на все вопросы тактики. Здесь
уже начали действовать социально психологические законы, приводящие к тому,
что раз возникшие рознь и противоречия между людьми в силу присущих им
внутренних свойств постоянно углубляются и расширяются. Правда, лица с
сильно развитым сознанием должного в правовом отношении могут подавить эти
социально психологические эмоции и не дать им развиться. Но на это способны
только те люди, которые вполне отчетливо сознают, что всякая организация и
вообще всякая общественная жизнь основана на компромиссе. Наша
интеллигенция, конечно, на это неспособна, так как она еще не настолько
выработала свое правовое сознание, чтобы открыто признавать необходимость
компромиссов; у нас, у людей принципиальных, последние всегда носят скрытый
характер и основываются исключительно на личных отношениях.
Вера во всемогущество уставов и в силу принудительных правил нисколько
не является чертой, свойственной лишь одним русским социал-демократам. В ней
сказались язвы всей нашей интеллигенции. Во всех наших партиях отсутствует
истинно живое и деятельное правосознание. Мы могли бы привести аналогичные
примеры из жизни другой нашей социалистической партии, социалистов
революционеров, или наших либеральных организаций, например, "Союза
освобождения", но, к сожалению, должны отказаться от этого громоздкого
аппарата фактов. Обратим внимание лишь на одну в высшей степени характерную
черту наших партийных организаций. Нигде не говорят так много о партийной
дисциплине, как у нас; во всех партиях, на всех съездах ведутся нескончаемые
рассуждения о требованиях, предписываемых дисциплиной. Конечно, многие
склонны объяснять это тем, что открытые организации для нас дело новое, и в
таком объяснении есть доля истины. Но это не вся и не главная истина.
Наиболее существенная причина этого явления заключается в том, что нашей
интеллигенции чужды те правовые убеждения, которые дисциплинировали бы ее
внутренне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики