Еще ему понадобились две пары крепких сапог для дальнего пути. Слушайте же, как он раздобыл себе такие сапоги.
«Я ваш паломник, сударыня, – обратился он к королеве. – У моего дяди, сира Изегрима, две пары крепких сапог, и, если бы он одолжил мне одну из них, я бы всю дорогу пылко молился о спасении вашей души. Ибо паломник всегда должен возносить молитвы ради тех, кто делает ему добро. Будет большая от этого польза твоей душе. А еще хотелось бы мне заполучить пару сапожек от моей тетушки, сударыни Эре-вины, она ведь редко выходит, больше дома сидит».
«Рейнард, – отвечала ему королева, – ты заслужил паломнические сапожки, они тебе нужны, чтобы ногам было удобно на дальних переходах по каменистым дорогам через высокие горы. А самые лучшие сапожки те, что носят Изегрим и его жена. Они крепкие и прочные, и пусть это даже будет стоить им жизни, но ты получишь для своего паломничества по паре сапог от Волка с Волчицей».

Как страдали Изегрим и его жена Эрсвина, когда с них сдирали сапожки, и как Рейнард получил сапожки, чтобы отправиться в Рим

Вот так этот мнимый паломник заполучил пару сапог с лап Изегрима, снятых от когтей до самого мяса. И когда сдирали с него сапожки, Изегрим, опозоренный, лежал неподвижно и не шевелился, но лапы его кровоточили. Жена его Эрсвина тоже лежала на траве с тяжелым сердцем. И она лишилась своих задних сапожек. Довольный Лис стал насмехаться над своею тетушкой:

«Дражайшая тетушка, сколько страданий ты вынесла из-за меня, мне так жаль. Но я все же рад, потому что из всех моих родичей нет для меня никого дороже, чем ты, поэтому с превеликим удовольствием я надену твои сапожки, и станешь ты моим спутником в паломничестве, в походе за прощением в Святую землю, которое я добуду в твоих сапожках».
Госпожа Эрсвина была слишком слаба, чтобы много говорить, но все же она произнесла:
«Слушай, Рейнард, сейчас все свершается по твоей воле, но я молю Бога, чтобы Он отомстил тебе!»
Изегрим и его приятель Медведь не сказали ни слова, а лежали на земле и молча страдали, потому что они были связаны по рукам и ногам и все в крови от ран. Будь там Тиберт Кот, ему бы тоже досталось, не избежать бы и ему мучений и позора.

На следующее утро, когда солнце поднялось, Рей-нард смазал свои сапожки, доставшиеся ему от Изегрима и его жены Эрсвины, надел их и привязал к своим ногам. После чего в самом радостном расположении духа отправился к королю и королеве.
«Господин мой Нобель и ты, моя госпожа, – сказал он, – да прибудет с вами Бог в это доброе утро. Благословите же меня и позвольте взять в руки суму и посох, как подобает паломнику».
Король тотчас же послал за Бараном Беллином и приказал ему:
«Сир Беллин, ты должен прочитать над Рейнардом молитву, ибо он отправляется ныне на богомолье. Дай ему также суму и посох».
«Милорд, – отвечал ему Беллин, – я не могу этого сделать, ведь он говорит, что самим Папой отлучен от Церкви…»
«А чему по этому поводу учит нас мессир Ге-лис? – спросил король. – Он учит, что если кто из людей грешен, но возжелает отступиться от грехов, покается, искупит свою вину и будет следовать советам священника, то Господь будет к нему милосерден и простит все его прегрешения. Рейнард же ныне отправляется через море в Святую землю, где очистится от всех грехов».
«Я не могу этого сделать, – упорствовал Беллин, – но если бы ты заступился за меня на церковном суде и защитил меня от епископа Пренделора, от его архидьякона Лусвинда и сира Рапиамуса, его прислужника, тогда бы…»
«Ни за что на свете я больше не стану к тебе обращаться! – проговорил король гневно. – Лучше было бы тебя попросту вздернуть на виселице».
Увидев, что король не на шутку рассердился, Баран задрожал, заблеял от страха и бросился к алтарю. Он быстро раскрыл свои книги и принялся читать молитвы, те, что подходили для Рейнарда больше всего. Но Лис, однако, мало его слушал.

Когда Баран Беллин закончил свою божественную службу, он повысил Рейнарду на шею котомку, обшитую медвежьей шкурой, и вручил ему посох. Рей-нард был готов пуститься в путь. Печальными глазами смотрел он на короля, и притворные слезы потекли по его лицу. Он притворялся, что его тяготит разлука, что сердце его полно горечи, на самом же деле сожалел он лишь о том, что не удалось всем остальным подложить такую же свинью, как Волку и Медведю. И все же он стоял перед королем и просил молиться за него, а сам тоже обещал молиться за всех. Про себя Лис думал, что уже слишком он задержался и что пора уходить, ведь он сознавал свою вину.
«Рейнард, – обратился к нему король, – я очень сожалею, что ты должен спешить и не можешь побыть с нами еще немного».
«Нет, мой государь, мне давно пора в дорогу, позволь же отправиться без промедления».
«Да поможет тебе Бог», – сказал король и приказал своим придворным торжественно проводить Рейнарда в дорогу.
Не было среди них только Волка с Медведем, которые томились в темнице связанные, и ни одна душа не решилась их пожалеть. Если бы вы только видели, как важно и благонравно вышагивал Рейнард в своих сапожках, с котомкой за спиной и с посохом в руках! Вы бы умерли от смеха. Он же казался столь серьезным и торжественным, а про себя насмехался над своими врагами и над тем, как он с ними расправился. И над самим королем, которого обвел вокруг пальца и заставил плясать под свою дудку. Воистину мир не видел еще такого лицемерного паломника!

«Господин мой король, – сказал Лис, – прошу тебя, возвращайся, тебе не следует ходить со мной, это может повредить твоей милости. Не забывай про двоих убийц, заключенных в темнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51