«Киварт, какого черта, выходи скорее. Сколько будет Рейнард тебя там держать! Пора идти!»
Рейнард, услышав его крики, вышел к Беллину и сказал ему мягко:
«Дорогой Беллин, не стоит тебе так сердиться, ведь Киварт беседует со своей любимой тетушкой. Не будем его за это осуждать. Он просил меня передать, что тебе лучше отправляться назад, а он по пути догонит тебя, у него же быстрые ноги. Он хочет остаться еще на некоторое время, чтобы побыть со своей тетушкой и ее детьми. Они плачут и грустят, потому что я их покидаю».
«А что там случилось? – спросил Беллин. – По-моему, Киварт звал на помощь».
«О чем это ты, Беллин? – отвечал ему Лис. – Неужели ты думаешь, что в моем доме Киварту могла грозить какая-нибудь опасность? Слушай, я объясню тебе, почему он кричал. Едва только мы вошли в дом и моя жена Эрмелина поняла, что я отправляюсь за море, как она тотчас же упала в обморок. А Киварт стал кричать и звать тебя на помощь: „Беллин, на помощь, помоги моей тетушке, с ней случился обморок!"»
«Но мне показалось, что Киварт сам попал в беду», – настаивал Баран.
«Уверяю тебя, что это не так. Какая опасность может грозить Киварту в моем доме? Да я скорее пожертвую своей женой и детьми!»

Как Лис послал с Бараном Беллином голову Киварта королю

«Послушай, Беллин, – начал Лис, – помнишь ли ты, что вчера король и его совет постановили, что я до своего отъезда должен послать королю два письма? Так вот, дорогой кузен, не согласишься ли ты доставить их королю? Они уже готовы».
«У тебя такой великолепный слог, да и тема, на-вернее, достойная, – сказал Баран Беллин, – так что я согласен доставить твои письма. Только вот мне не в чем их унести».
«Об этом не беспокойся, – ответил Рейнард. Это такие важные послания, что я готов пожертвовать ради них своей котомкой. Я повешу ее тебе на шею, и король будет безмерно благодарен за доставку и осыплет тебя милостями».

Беллин пообещал, что доставит письма королю. Тогда Рейнард вошел в дом, положил в котомку голову Киварта и вернулся к Беллину. Баран не подозревал, какую беду он накликает на свою голову. Лис повесил котомку Барану на шею и заклинал его не заглядывать внутрь, если только ему дорого королевское благорасположение.
«Коли послушаешься меня, будешь у короля в большой любви и милости. Да, и скажи еще, что письмо составлено с твоей помощью и по твоему совету. И король будет тебе премного благодарен».
Баран Беллин очень обрадовался и стал благодарить Лиса:
«Рейнард, я отлично понимаю, какую услугу ты мне оказываешь. Ведь при дворе теперь станут думать, будто я способен так изящно и мудро излагать мысли на бумаге, хотя я этого вовсе не умею. Иногда так бывает, что Бог осыпает кого-то Своими милостями благодаря стараниям и мудрости других людей. Вот так и со мной сейчас. А что же Киварт? Может быть, нам отправиться ко двору вместе?»
«Нет, – отвечал Лис, – сейчас он пойти не может, потому что все еще занят беседой со своей тетушкой. Но по пути он тебя догонит. Так что ты пока отправляйся, а я еще должен обсудить с Кивартом некоторые секретные дела, которые пока никому не известны».

Беллин попрощался с Рейнардом и пустился в путь. Он так спешил, что еще до полудня прибыл ко двору. Король и его придворные находились в это время во дворце. Король очень удивился, увидев у Барана паломническую котомку, сшитую из медвежьей шкуры.
«Беллин, откуда ты? – обратился к нему король. – И где Рейнард? И почему он отдал тебе свою котомку?»
«Милорд, – отвечал Беллин, – позволь рассказать все по порядку. Я проводил Рейнарда до дому, и через некоторое время, закончив свои дела, он спросил меня, не могу ли я оказать тебе такую милость и доставить ко двору два письма. Я ответил, что готов услужить королю и доставить хоть семь писем. И тогда он вынес из дому эту котомку, в ней лежат письма, которые мы сочиняли вместе. Смею сказать, что тебе еще не доводилось читать таких изящных и мудрых писем».
Король тотчас же приказал своему секретарю Бокарту, который владел многими языками, прочесть письма. Позвали также Кота Тиберта, и эти двое сняли котомку с шеи Барана, который, закончив свою длинную речь, теперь стоял тихо.

Секретарь Бокарт развязал котомку и вытащил голову Киварта.

«Мой государь, других писем здесь нет. А это, несомненно, голова Киварта».
«Горе мне, – воскликнул король, – что я поверил этому пройдохе!»
Никогда еще не видели придворные короля и королеву в таком мрачном расположении духа. Король склонил голову и долго молчал. Потом он издал такой дикий крик, что все вокруг содрогнулись от страха. Тогда заговорил сир Фирапел Леопард, состоявший с королем в родстве:
«Сир король, стоит ли поднимать такой шум и предаваться горю, как будто скончалась наша госпожа королева! Забудь свое горе, веди себя достойно. Ведь ты король над всеми в этой земле, и все здесь под твоей властью».
«Сир Фирапел, – отвечал ему король, – как же мне пережить такой позор! Один прохвост и обманщик так сумел меня одурачить, что я несправедливо обвинил, да еще и наказал своих верных друзей, храброго Брюна и Волка Изегрима. Как же я могу не раскаиваться! Я причинил вред лучшим своим придворным, а поверил этому сукиному сыну! Это не делает мне чести. Жена моя тоже виновата, это она стала заступаться за Лиса. А я ее послушал, в чем тоже теперь раскаиваюсь. Но слишком поздно».
«А что такого, сир король, – сказал Леопард. – Если ошибка совершилась, ее всегда можно исправить. Медведю, Изегриму и его жене Эрсвине за их страдания надо отдать Барана. Он ведь сам признался, что причастен к смерти Зайца. Вот пусть теперь и отвечает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51