За шведским столом остался один доктор Круз. Не из каприза – просто не умел танцевать. Чувство ритма у него отсутствовало напрочь. Он сидел, внешне равнодушный, и все больше мрачнел. Он не узнавал себя – ему никогда еще не доводилось испытывать столь тягостного чувства. Но уйти все-таки не решался. А может, и не хотел: он не мог избавиться от глубокого и сильного желания быть вместе со всеми, быть, как они, как этот совершенно взбесившийся философ, танцующий со своей громадной шведкой. Правда, к удивлению Круза, шведка довольно пластично двигалась в танце, зато Каст лишь бездарно подпрыгивал рядом, ни чуточку не заботясь о ритме. В изумрудном свете прожекторов оба выглядели фантастически, напоминая сценку из античной вакханалии. Наконец оркестр замолк, Каст и шведка, взявшись за руки, направились к столу.
– Прошу меня простить, друзья, но я собираюсь пойти с ними! – заявил Каст. – Надеюсь, вы ничего не имеете против?
– Куда это – с ними? – сдержанно спросил Джон.
– Они предлагают искупаться… По-шведски, разумеется, в костюме Адама.
– Не слишком ли вы рискуете, сэр? – раздраженно спросил Круз.
– Нет, молодой человек! – с достоинством ответил Каст. – Я выгляжу не так плохо, как вы, может быть, думаете.
Но тут ринулся в бой Джон. Отбросив в сторону все ссылки на эстетику и приличия, он призвал на помощь медицину:
– Сэр, человеку вашего возраста, да к тому же усталому, потному, подвыпившему, такая полуночная ванна грозит просто-напросто инфарктом. В прошлом году при подобных обстоятельствах погиб известный всему миру специалист по семантике…
Разумеется, это было чистым враньем, но, к счастью, философу случай показался знакомым, он опомнился и, хотя не без горьких сожалений, отдал себя в руки молодых людей.
Шведка окинула их презрительным взглядом – рухнуло ее желание увидеть голым этого пьяного старика.
– Жаль мне вас, – с искренним огорчением заявил Том Каст. – Лучше умереть голым среди дам, чем одетым среди прелатов.
Но по дороге в гостиницу Том Каст и сам понял, что у него не хватило бы сил даже добраться до пляжа. Вскоре он окончательно ослабел, и молодые люди уже не поддерживали, а буквально волокли его под мышки. Кое-как впихнули в лифт, поднялись на этаж. Самым разумным было бы раздеть старика и уложить в постель, но они решили, что и так возятся с ним слишком много. Ничего, пусть поспит ночку одетым, в другой раз будет осторожней и со спиртным, и со шведками.
В коридоре оба с облегчением перевели дух. Ночное приключение окончательно прогнало сон.
– Давай поднимемся на верхнюю террасу, – предложил Джон. – Немножко придем в себя…
На террасе было совсем темно, фонари погашены, шезлонги сложены и убраны.
Молодые люди облокотились на каменную балюстраду и устремили взгляды на едва видимое в ночном мраке море.
Оно простиралось почти прямо под ногами, у самых скал, о которые в непогоду с тяжелым гулом разбивались волны. Но эта ночь была так тиха, что они с трудом улавливали могучее дыхание моря, ровное и приглушенное, словно во сне. Большое темное облако с полупрозрачными краями, словно веко, прикрыло красноватую луну.
Оба молчали, говорить не хотелось. Но и тот, и другой думали о Томе Касте. Каждый по-своему, разумеется. Наконец Круз не выдержал:
– В сущности, Том Каст всего-навсего жалкий паяц! – сказал он враждебно. – Или шут, все равно!… Даже певица это поняла.
– Певица просто предпочла его другим, – сдержанно отозвался Джон.
– А я было подумал, что ты и организовал все это жульничество!
– Ты с ума сошел! – Джон, похоже, обиделся. – Я не сводник!
– Тогда почему же?
– Откуда я знаю? Может, догадалась, что сердце у него доброе и любвеобильное.
– Глупости! – оборвал доктор Круз. – У этого старого скрюченного эгоиста! Догадалась, что бумажник у него полный, вот о чем она догадалась! А он, как и положено старому дураку, клюнул на эту удочку.
Джон Смитли помолчал немного, потом неохотно, с видимым усилием, проговорил:
– Ты, похоже, слегка возненавидел его сегодня…
– Я?! – удивленно взглянул на него Круз. – Это чувство мне вообще незнакомо.
– Нет, ты его возненавидел! Хотя и сам этого не сознаешь. В конце концов, ничего плохого тут нет.
– За что же я могу его ненавидеть?
Джон Смитли усмехнулся, правда, довольно криво:
– Сейчас я тебя ошарашу. По-моему, ты ему просто завидуешь.
Действительно, ошарашил. Круз был поражен, что слова подействовали на него так болезненно. Ненависть, от которой он еще минуту назад столь решительно отрекся, пронзила его, словно внезапное головокружение. Но что такое ненависть – он не понял, и никогда потом не мог вспомнить этого тяжелого ощущения.
– Завидую? Ему? – нервно переспросил он. – Чему же это? Его красоте? Инфантильному его разуму? Или, может, его маниакальным теориям?
– Я могу сказать, чему ты завидуешь, – спокойно ответил Джон. – Тому, что он моложе!… Что он намного нормальней и естественней нас с тобой. И к тому же умеет веселиться. Теперь ты согласен?
– Да, ты, видимо, здорово выпил сегодня! Неужели не понимаешь, что над ним просто смеялись?
– Они просто радовались вместе с ним…
– Ты и вправду пьян, – убежденно заявил Круз. – Я уже было думал, что с тех пор ты протрезвел, но нет!
– Пусть так. Что из того?
– Как, что? Значит, ты невменяемый! Со мной так было однажды. Я даже не знал, что делаю. Джон рассмеялся.
– Ты и сейчас того не знаешь. Сам себя не можешь никак понять.
– Не так уж трудно… Я, конечно, не светило мировой науки, как Том Каст… Но и не такой дурак, как он. Все, что я делаю, по меньшей мере необходимо.
Джон долго молчал, потом, собравшись духом, быстро заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59