Ч Слушай! Садись и слушай... Тебе чаю налить?
Ч Ты давай, рассказывай!
Ч Ты знаешь что такое рукава? Ч сказал я, облокотившись на стол так, что
под моими руками смялась скатерть, Ч знаешь, да? Ну вот я шесть дней как от
туда.
Ч Значит!.. Значит не было ни каких родственников? Значит... Ты? В рукавах?!

Ч Что не веришь? Не похоже? Слишком нормально выгляжу, да?
Ч Весьма! О людях, сумевших вернуться оттуда, я думал иначе.
Ч А вот я, как видишь, здоров и полон сил. Меня Ч одного из немногих Ч вы
лечили. Правда, единственное Ч сон Ч моя ахиллесова пята. Спать ложусь р
ано и очень боюсь не уснуть, поздно лечь и все в таком роде. Меня предупреж
дали, что достаточно одной бессонной ночи, чтобы возобновить все заново,
за исключением одного Ч назад дороги нет.


XII
Оранжевая краска
Н.С. ушел, оставив в моей голове уйму свои
х проблем. Пребывая в размышлении над этими проблемами, я, предварительн
о походив по комнате, залез в кресло и, как тогда, (ровно восемь лет назад) я
решил узнать что такое телевизор. Пусть, думаю, повеселит, зря что ль место
занимает.
В ящике замелькало, забулькало, зафыркало. От такого веселья я произвол
ьно скорчился, мое тело скорежилось в неживую психоделическую форму, гол
ова запрокинулась, глаза стали медленно закрываться. Потолок был освеще
н слабым светом оставшихся в люстре лампочек и голубоватым светом из окн
а. Мозги мои таяли, как дешевое эскимо. Тут грех не уснуть.
Когда я открыл глаза Ч потолок уже был исчерчен оранжевыми лучами зак
ата. Шторы, потолок, ящик, кресло, ковер на стене Ч все измазано оранжевой
краской. На улице было необыкновенно тихо и спокойно Ч Август Ч конец л
ета. Часы на запотевшей руке грозились девятым часом. Хотелось пить. На ку
хне все еще стояли две грязные чашки с отстоем на дне (кроме них по столу б
ыли разбросаны многочисленные хлебные крошки различного происхождени
я и возраста. В лужице варенья гужевались еще не успевшие прилипнуть мух
и. В одну их чашек я налил какую-то жидкость (кажется воду) и с жадностью бур
жуя осушил оную в один момент.




XIII
Драма
Через три минуты я уже расшагивал по нап
равлению к автобусу. Тот в свою очередь не подвел и подставил заднюю двер
ь как только я подошел к остановке, вежливо ее приоткрыв у моих ног. Я тут ж
е плюхнулся на ближайшее сидение. О, как же я люблю кататься в автобусах и
как же ненавижу конечные остановки. В кармане шуршали конверты Ч элькаш
ные письма. Отправить их Ч без проблем, последствия Ч вот проблемы (прав
да не известно чьи)
Весна. Хотя какая к черту весна, уже конец лета... Но все же еще весна. Жилищ
но-коммунальщики уже развесили люльки. В люльках катались грязные, небри
тые, грубые мужики, одетые в сине-зеленую робу. Они успевали веселить прох
ожих и бесить жильцов дома, при том честно выполняя свою работу. Один даже
улыбнулся мне искренней неподдельной улыбкой, когда я проходил мимо одн
ого из домов.
Мне было на редкость хорошо и хотелось осуществить что-нибудь давно за
думанное, не дававшее мне покоя с момента моего сознательного существов
ания. Я свернул в хрущебник Ч подальше от машин и людей. Те места подейств
овали на меня еще более “нирванично”, и я, сам не подозревая того, уже удал
ялся от одного из мелькнувших мимо меня почтовых ящиков. В него-то я и брос
ил те самые конвертики. Не знаю, правда, как, но бросил.
Спину подпекало сиреневое солнце ясного заката, когда я, подобно безым
янному индейскому вождю, пробирался сквозь буераки местной тропинки. Тр
опинка изворотливо петляла (подлая) сквозь свалочно-долгостроечный пей
заж окрестностей, разделявших новый жилой массив с еще незавезенными и н
еприкормленными тараканами и живописный тихий хрущебник, походящий на
муравейник среди срубленного леса.
Тут мне на голову посыпались розы. Настоящие свежие розы. Ну вот, Ч поду
мал я, Ч хорошо что из окна летят розы, а не тот, кто их принес. (Одна из роз та
к и лежала у меня на голове. Я и не думал ее снимать)
Вскоре на тропинке оказались железнодорожные пути. На двух были зеркал
ьные серебристые рельсы, а другой был ржавый и, как казалось глядя в даль,
полуразобранный. Над головой, словно ядовитые пауки, путаясь в клубки и ц
епляясь за дорожные столбы, тянулись провода. Пройдя сквозь небостройки
, я очутился на троллейбусной остановки. Троллейбус, у-кая и чмокая, потяну
л меня домой. По дороге у него три раза слетали “рога” , а когда он дошел до к
онечной уже стемнело.
Светил металлический свет фонарей. Фонари светили через один, чередуяс
ь с разбитыми, перегоревшими, а то и вовсе Ч вроде должен столб стоять, а с
толба нет.
Город был залит теплой безветренной ночью. Я открыл все окна в доме и сел
на подоконник, положив ноги на кухонный стол. Под окном пели птицы. Было с
лышно как за два километра от сюда шуршали по шоссе шины чьих-то машин.
Вдруг Ч стук каблуков по сырому асфальту. А за ней Ч шарканье кедов Ч
кто-то тащится, бросая от фонарей тень с опущенной головой. Женщина шмыга
ет носом Ч вероятно плачет. Тут каблук чиркнул и женщина остановилась.

Ч Ну что? Что еще? Ч сказал ее тихий голос.
Ч Ключи, Ч сказал он, Ч Ключи возьми.
Женщина подставила ладонь, мужчина бросил ключи ей в руку, но раздался зв
он Ч ключи упали на асфальт. Каблучки реденько зацокали. Мужчина, все так
же, не поднимая головы, смотрел ей в спину, стоя на широко расставленных но
гах. У его ног в конвульсиях корчились ключи.

Драма, Ч подумал я, Ч А у меня все тихо и спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16