Я постучал и вошел.
Его величество стоял около своего письменного стола и разбирал какие-то
бумаги. «В чем дело, Мордвинов?», спросил государь. Наружно он был соверше
нно спокоен, но я чувствовал по тону его голоса, что ему не по себе, и что вну
тренно его что-то очень заботит и волнует. «Ваше величество», начал я, «ге
нерал Алексеев просил вам представить эти, только что полученные телегр
аммы… они ужасны… в Петрограде с запасными творится что-то невозможное»
…
Государь молча взял телеграммы, бегло просмотрел их, положил на стол и не
много задумался. «Ваше величество, что прикажете передать генералу Алек
сееву» прервал я эту мучительную до физической боли паузу. «Я уже знаю об
этом и сделал нужные распоряжения генералу Алексееву. Надо надеяться, чт
о все это безобразие будет скоро прекращено», ответил с сильной горечью
и немного раздраженно государь.
«Ваше величество, мне дежурный штаб-офицер сказал, что видел в штабе новы
е, уже после этих полученные телеграммы, где говорится, что положение ста
ло еще хуже, и просят поторопить присылкою подкреплений…
«Я еще увижу генерала Алексеева и переговорю с ним», спокойно, но, как мне
почувствовалось, тоже довольно нетерпеливо сказал государь и снова взя
л со стола положенные телеграммы, чтобы их перечитать.
Я вышел, как сейчас помню, с мучительной болью за своего дорогого государ
я, со жгучим стыдом за изменившие ему и родине, хотя и запасные, но все же гв
ардейские части.!
Я хотел верить и успокаивал себя, что присланные настоящие военные части
сумеют восстановить порядок и образумить свихнувшихся мирных тыловик
ов… Я не помню, как прошел остаток этого тяжелого волнующего дня.
Помню только, что генерал Алексеев приходил с коротким докладом к госуда
рю и затем его величество сам отправился в штаб с телеграммой на имя пред
седателя совета министров князя Голицына, в которой не соглашался, в вид
у создавшегося положения, на испрашиваемые перемены в составе правител
ьства. Генерал Алексеев был очень болен, вид У него был лихорадочный, он бы
л апатичен и угнетен. Он мне сказал, что получены были еще телеграммы от Ро
дзянко и князя Голицына. Первый просил вновь о сформировании ответствен
ного министерства, второй об отставке.
Вечером, около десяти часов, во время чая, когда ни граф Фредерике, ни Воей
ков обыкновенно не появлялись, они оба неожиданно вошли к нам в столовую.
Граф Фреде-Рикс приблизился к государю и попросил разрешения доложить о
чем-то срочном, полученном из Царского Села. Его величество встал и вышел
вместе с ним и Воейковым в соседнее зало, где доклад и переговоры продолж
ались довольно долго. Государь затем вернулся к нам один, но был видимо оч
ень озабочен и вскоре удалился в свой кабинет, Не сказав нам ни слова.
Мы совершенно не знали, в чем заключался неурочный доклад министра двора
, но, судя по озабоченности государя, и по отрывкам долетавшего до нас разг
овора, догадывались, что положение в Царском Селе становилось серьезным
и опасным, о чем сообщал по телефону из Алексадровского дворца граф Бенк
ендорф.
Встревоженные мы начали расходиться по своим помещениям, а проф. Федоров
отправился к графу Фредериксу, чтобы узнать подробности волновавших на
с событий. Внизу, в передней, ко мне подошел скороход Климов и предупредил
, что, по имевшимся у него сведениям, на завтра утром назначено наше отбыти
е в Царское Село, что час отъезда еще не установлен и будет сообщен дополн
ительно, но что всей свите приказано готовиться к отъезду.
Я направился к себе в гостиницу Франция, чтобы отдать распоряжения своем
у старику Лукзену, и к своему удивлению нашел его уже почти готовым к отъе
зду, с уложенными вещами, ожидающим присылки автомобиля, чтобы ехать на в
окзал.
Оказывается, что за несколько минут до моего прихода было передано по те
лефону извещение всем быть немедленно готовыми к отъезду, так как импера
торский поезд отойдет не завтра утром, а сегодня же, около 12 час. ночи Было у
же около половины двенадцатого. Я был дежурным и потому поспешил вернуть
ся в губернаторский дом.
Внизу шла обычная перед отъездом суматоха; наверху, в полуосвещенном бол
ьшом зале, перед кабинетом государя было пусто и мрачно. Пришел и генерал
Алексеев, чтобы проститься с его величеством. Он оставался довольно долг
о в кабинете и наконец вышел оттуда. На вид был еще более измучен, чем днем.
Его сильно лихорадило, он совсем осу нулся и говорил апатично, но прощаяс
ь оживился и, как мне показалось, с особенной сердечностью пожелал нам сч
астливого пути, добавив: «напрасно все-таки государь уезжает из Ставки, в
такое время лучше оставаться здесь. Я пытался его отговорить, но его вели
чество очень беспокоится за императрицу и за детей, и я не решился очень у
ж настаивать».
На мой вопрос, не наступило ли улучшение в Петрограде, Алексеев только бе
знадежно махнул рукою: «какое там, еще хуже. Теперь и моряки начинают и в Ц
арском ужо началась стрельба».
«Что же теперь делать?», спросил я волнуясь.
«Я только что говорил государю», отвечал Алексеев «Теперь остается лишь
одно: собрать порядочный отряд где-нибудь примерно около Царского и нас
тупать на бунтующий Петроград. Все распоряжения мною уже сделана но коне
чно, нужно время… пройдет не менее пяти-шести дней, пока все части смогут
собраться. До этого с малыми силами ничего не стоит и предпринимать».
Генерал Алексеев говорил все это таким утомленным голосом, что мне показ
алось, что он лично сам не особенно верит в успешность и надежность предл
оженной меры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101