Отделение, в котором помещалось сопровождавшее нас Железнодорожное на
чальство, было пусто Ц все были на Платформе. На столе лежала брошенная с
лужебная телеграмма. Я машинально взял ее и прочел: какой-то поручик Грек
ов Ц называвший себя комендантом Николаевского вокзала, Ц в резких вы
ражениях и, кажется, с угрозами за неисполнение, приказывал, чтобы импера
торский поезд, без захода в Царское был направлен прямым маршрутом в Пет
роград на Николаевский вокзал в его распоряжение.
Этот, «приказ» неизвестного поручика всероссийскому императору, рассм
ешивший бы меня несколько часов назад, теперь наполнил душу таким тяжелы
м негодованием, от которого я не скоро мог оправиться. Я вышел снова на пла
тформу и увидел нашего общего любимца, инженера М. Ежова, начальника импе
раторских поездов. Он мне подтвердил, что действительно телеграмма неве
домого поручика Грекова была разослана по всей дороге и что, Конечно, на н
ее никто не обращает внимания. И вероятно, по получении уведомления от со
седней станции, мы, дав отойти свитскому поезду, скоро двинемся вперед, та
к как путь не испорчен и пока до Любани свободен. Он добавил, что Тосна и Га
тчина, через которые нам приходилось сворачивать на Царское, лишь только
по слухам заняты бунтующими и теперь идет проверка этих слухов.
Было уже очень поздно, часов около трех ночи, на утро, согласно маршруту, п
риходилось рано вставать. Большинство спутников по вагону уже спали, я с
ам был очень утомлен своими дневными переживаниями. Слова Ежова меня вре
менно успокоили и, не ожидая отправления поезда, я прилег не раздеваясь н
а приготовленную уже кровать и сейчас же крепко заснул. Спал я, как мне пок
азалось, довольно долго, проснулся около шести утра, когда, по маршруту, мы
должны были проходить Гатчину и час, который, засыпая, я мысленно назначи
л себе для вставания.
Поезд двигался, как мне показалось, более быстро, чем обыкновенно. «Слава
богу», Ц подумал я, Ц «несмотря не строжайший приказ Грекова, мы все же д
вигаемся, куда хотим, и скоро будем дома, а не на Николаевском вокзале с ег
о обнаглевшими запасными».
Я выглянул в окошко, надеясь издали разглядеть купола Гатчинского собор
а, и к изумлению увидел не хорошо знакомые мне окрестности Гатчины, а сове
ршенно неизвестную местность; к тому же поезд двигался не к Петрограду и
Гатчине, а в совершенно обратном направлении.
Встревоженный, я вышел в коридор и натолкнулся на генерала Воейкова, в ши
нели, проходившего из служебного вагона в свое купэ. «Владимир Николаеви
ч, что такое, почему мы едем назад и куда?» Ц спросил я его. Ц «Молчите, мол
чите, не ваше дело», Ц как-будто шутливо, но с сильным раздражением ответ
ил он и скрылся в своем купэ.
Убеждение В. Н. Воейкова, что он должен знать все, а мы Ц ничего, и что даже к
асавшиеся близко нас распоряжения о разных передвижениях, известные ме
лкому служебному люду Ц «не наше дело» Ц мы знали давно и с этим кое-как
свыклись.
Но, тогда его столь требовательная таинственность показалась мне особе
нно неуместной. Видимо, он был сильно взволнован и не хотел этого показыв
ать.
Коридор вагона был пуст, купэ были закрыты; все спали, и только у моего сос
еда, командира конвоя, графа Граббе, слышалось какое-то движение. Он видим
о не спал. Я вошел к нему и узнал, что вскоре после моего возвращения в ваго
н получилось подтверждение, что Любань уже занята большою толпою взбунт
овавшихся солдат, вероятно, испортивших путь и что проехать через Тосну
будет нельзя. Было решено поэтому вернуться назад в Бологое и кружным пу
тем через Старую Руссу, Дно и Вырицу проехать в Царское Село. В Бологом был
а назначена смена паровозной бригады, но машинисты и другие, не смотря на
свое утомление, не хотели сменяться и выразили непреклонное намерение е
хать с императорским поездом и далее.
Наши железнодорожники свитского поезда разъединили путевой телеграфн
ый провод на Петроград, перевели на другой конец паровоз, и наш поезд быст
рым ходом двинулся назад. Теперь мы приближались снова к Бологому. Впере
ди нас не было уже никого Ц служебный поезд остался позади и следовал в б
лизком расстоянии за нами. О непредусмотренном движении императорског
о поезда предупреждались только соседние станции.
Началась среда, 1 марта, новый тяжелый день, когда томительные передвижен
ия не облегчались уже ни надеждой на скорое окончание бунта, ни мыслью о с
кором свидании с семьей.
День был ясный, чувствовалось начало весны, на станциях и в частности в Ст
арой Руссе текла обычная мирная жизнь, задержек в пути не было, государь н
е выходил во время остановок для прогулки, и то короткое время, которое мы
обыкновенно проводили с его величеством, ничем не отличалось в разговор
ах от обыденных нетревожных Дней.
Не легко, конечно, было и нам и ему говорить о ничтожных вещах, поддерживат
ь разговор и лишь думать о том, что так мучительно волновало каждого из на
с и его в особенности.
В течение дня получилось благоприятное известие, что генерал Иванов со с
воим эшелоном благополучно, без задержки проследовал через Дно и должен
был быть уже в Царском Селе, откуда все еще сведений не было. Получилась и
непонятная телеграмма от Родзянко, ожидавшегося На станцию Дно и кратко
уведомлявшего, что «по изменившимся обстоятельствам он выехать навстр
ечу его величеству не может».
До получения этой телеграммы и до прибытия нашего на станцию Старой Русс
ы, никаких предположений о перемене нашего маршрута на Псков не было и ли
шь по приезде на эту станцию получилось известие, что мост по Виндавской
дороге якобы испорчен или ненадежен, и только тогда было решено двигатьс
я на Псков и оттуда по Варшавской дороге прямым путем через Лугу и Гатчин
у на Царское Село.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101