Неужели это и есть Народная Революция? Газетные строки прыгали перед глазами. От восторга я не мог заставить себя читать все подряд и то перескакивал к концу столбца, то заглядывал на середину другого – я словно хотел проглотить эту новость всю разом! Не помню, как прошло утро. Как-то машинально проделал все утренние процедуры. Пытался побриться зубным порошком, потом сел в пустую ванну и забыл открыть кран. Завтракал ли я в тот день? Не помню.
Какая радость, какая радость! Неужели нельзя мне никак попасть в Россию? Сейчас же? Я ринулся в Русское консульство, чтобы выхлопотать себе паспорт, но унылые чиновники сообщили, что никаких инструкций не получали, что я должен снестись с Хоум-офис и т. д. и т. д.
Что делать? Может, запросить по телефону у Временного правительства разрешение на выезд? Но у них сейчас дела поважнее, чем мое возвращение в Россию. Я вспомнил, как в 1905 году мне было жаль товарищей в ссылке, когда они не могли вместе со мной наблюдать радостное зрелище революционных событий. А теперь я сам в подобном положении. Невероятное счастье и невероятная боль. Какая трагедия – провести полжизни в…»
На этом запись обрывается.
После Февральской революции в Лондоне был создан делегатский комитет для содействия возвращению эмигрантов на родину. Секретарем комитета стал Георгий Васильевич Чичерин.
Делегатскому комитету предстояла большая и сложная работа. Падение самодержавия открыло эмигрантам дорогу на родину. Лондон сразу же стал центром притяжения многочисленных российских колоний, разбросанных по Европе. Через Германию было трудно пробраться в Россию. Оставался один реальный путь – из Англии через Скандинавию в Архангельск или Петроград.
Уже в марте Лондон стал местом паломничества эмигрантов, прибывших туда из Франции, Швейцарии и других стран. Делегатский комитет взял на себя заботу о прибывающих и дальнейшей их отправке в Россию. Комитет разместился на Шарлот-стрит в двух комнатах. В первой сидел Чичерин, а во второй – Анжель Нагель, дочь русского эмигранта-народовольца Людвига Нагеля и социал-демократки Соколовой. Когда началась мировая война, Людвига Нагеля, как немца, выслали на остров Айл-оф-Мэн, Анжель работала на фабрике, тесно была связана с российской колонией. Анжель прикрепили к Чичерину в качестве секретаря.
Добирались российские эмигранты до Лондона кружными путями, кто как мог. Многие приезжали семьями с маленькими детьми. Паспорта у них были самые что ни есть «липовые», самодельные, прибывали эмигранты часто без гроша в кармане. Всех их надо было разместить, накормить и отправить на родину.
Главную проблему – финансовую – Чичерин и Литвинов решили сравнительно просто. Отправились к поверенному в делах Временного правительства Набокову и решительно потребовали у него предоставить средства посольства в распоряжение делегатского комитета. Набоков вначале сопротивлялся, потом сдался.
Возникли и другие проблемы. В забитом беженцами Лондоне не так-то просто было и разместить эмигрантов. Делегатский комитет законтрактовал самые дешевые гостиницы в различных районах столицы.
Сутолока в двух комнатах делегатского комитета была необычайной. Каждое утро пароходами и поездами прибывали русские. В те дни из Парижа приехали В. А. Антонов-Овсеенко, В. К. Таратута и другие известные революционеры, долгие годы находившиеся в эмиграции. Радости не было конца. Друзья, потерявшие друг друга, встретились после долгих лет разлуки, у многих на глазах были слезы счастья. Анжель держала в руках списки и выкрикивала фамилии отъезжающих. Чичерин и Литвинов тут же, примостившись у столика, выдавали суточные, гостиничные и проездные деньги. Выданную сумму на главу семьи и домочадцев вносили в паспорт, который подписывал Чичерин.
Путь на родину был сложный. Связь с Россией поддерживалась только морем. Эмигрантов отправляли поездом до шотландского города Абердина на побережье Северного моря. Из Лондона до Абердина ежедневно отправлялись группы по 30–40 человек. Чичерин провожал отъезжающих на вокзале. К поезду приходил в своем стареньком пальто с бархатным воротником и неизменным чемоданчиком в руке.
Из Абердина почти регулярно до норвежского порта Берген шел единственный пароход «Валчер» («Степной орел»). Еще продолжалась война, и «Валчер» конвоировали два миноносца, оберегая его от немецких подводных лодок.
Первый пароход с эмигрантами напоролся на немецкую мину и затонул, все пассажиры погибли. К счастью, последующие рейсы до Норвегии прошли благополучно. Из Норвегии в Россию эмигранты отправлялись русским или норвежским пароходом. Большинство эмигрантов провели на чужбине десятилетия, бежав из казематов Акатуя, Нерчинска, из безвестных каторжных тюрем. На родину они возвращались седые, все изведавшие. Вместе с ними ехало юное потомство революционной эмиграции, никогда не видавшее России.
Вскоре стало известно, что Владимир Ильич и с ним группа большевиков выехали в Петроград. Сильно поредела и лондонская колония. Литвинов рвался в Россию. Он давно сказал жене, что, если его позовут барабаны революции, он немедленно все бросит и помчится туда. Но обстоятельства складываются против него. Сыну несколько недель, в Лондоне свирепствует эпидемия гриппа, и Литвинов вынужден ждать. Он не находит себе места в Лондоне. Он всей душой в России. И в те безмерно тяжкие для него недели безвестности и неразберихи, когда из России докатываются такие неясные сообщения, в Лондон приходит весть о приезде Ленина в Петроград и его выступлении у Финляндского вокзала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168