В операции, проводимые Литвиновым, были посвящены только те люди, которые входили в очерченный им круг и которых нельзя было не допустить в этот круг, ибо кроме того, кто разработал и контролировал каждую операцию, должны были быть и непосредственные исполнители.
Одним из них был старый русский инженер-путеец Юрий Владимирович Ломоносов. На него Совнарком возложил важную миссию: выкупить в Швеции тысячу паровозов, заказанных Красиным. Железнодорожный транспорт находился в катастрофическом состоянии. На гигантских просторах России в далеких тупиках, на заржавленных от бездействия рельсах стояли вагоны. Не было тяги, не на чем было перевозить народнохозяйственные грузы. Паровозы нужны были как воздух. И за них надо было заплатить золотом. Переправку этого золота в Швецию и должен был организовать Литвинов.
Вся операция проходила в строжайшей тайне. О ней не знал никто, кроме узкого круга людей, которым верил Литвинов, как самому себе. И когда все было подсчитано, пересчитано и еще раз проверено, в назначенный день золото в ящиках было погружено на пароход и отправлено в Швецию.
А потом Литвинов отправлял золото во Францию, Швейцарию и другие страны. Поток грузов в Советскую Россию рос с каждым днем. Лежава все слал и слал телеграммы: пришлите гвозди, шифер, муку, мешки, медикаменты, косы, серпы…
И Литвинов слал муку и косы, медикаменты и мешки. И все, что он мог купить, вырвать, выменять, выторговать для Советской России, для русского народа.
21 апреля 1928 года, выступая с докладом на сессии Центрального Исполнительного Комитета, Литвинов сказал: «В 1921 году я состоял главным уполномоченным СНК по валютным операциям и по реализации нашего золота за границей. Я находился в Ревеле, и через мои руки прошло несколько сот миллионов [рублей] нашего золота, проданного мною за границу. Большая часть этого золота была продана мною непосредственно или через разных посредников крупным французским фирмам, которые это золото переплавляли не то во Франции, не то в Швейцарии, откуда это золото находило свое последнее убежище в кладовых американского резервного банка».
Все, что пришлось осуществить тогда Литвинову в Таллине, могло бы стать темой интереснейшей приключенческой повести. Но это была суровая и реальная история подлинного сражения на экономическом фронте.
Летом 1921 года Литвинова все чаще стали вызывать в Москву. Протоколы заседаний Совнаркома объясняют причины этих вызовов. 23 августа рассматривается вопрос о перевозке и приемке немецких и шведских паровозов. 13 сентября под председательством Ленина решается вопрос о предоставлении концессий некоторым иностранным фирмам. Литвинов вызван в Москву как член Концессионного комитета. 11 октября на заседании Совнаркома под председательством Владимира Ильича должен обсуждаться вопрос о заявке шведской фирмы СКФ на концессию. И снова вызывают Литвинова.
В октябре 1921 года Максим Максимович возвратился в Таллин. Это была его последняя поездка в Эстонию. Через несколько дней Советское правительство окончательно отозвало Литвинова из Эстонии.
Он понимал, что его ждут новые сложные задачи. Но еще, конечно, не мог знать, что в самые ближайшие месяцы ему придется принять участие в исторических битвах, которые будет вести советская дипломатия.
Впереди были Генуя и Гаага.
Глава пятая
В Генуе и Гааге
В 1921 году Литвинов назначается заместителем наркома по иностранным делам. Чичерин, осуществляя руководство всей дипломатической деятельностью, курировал восточные отделы и протокольный. На Литвинова была возложена организационная работа и руководство европейскими отделами. Но строгого разделения не было. Такой важный отдел, как экономико-правовой, подчинялся и Чичерину, и Литвинову. Максим Максимович много времени отдавал консульскому отделу, а также отделу дипкурьеров, да и переписка в Наркоминделе шла через него. Но особое внимание Литвинов уделял европейским делам. Установление дипломатических и экономических отношений с европейскими странами он почитал делом первостепенной важности. Здесь он имел возможность применить опыт, накопленный за годы эмиграции, и использовать уже налаженные контакты. Ведь Литвинов имел тесные связи с европейским рабочим движением: в течение нескольких лет он представлял ЦК РСДРП в органах II Интернационала, был хорошо знаком с его лидерами, которые позже заняли крупные государственные посты в своих странах. Теперь Литвинов мог в интересах Советской России использовать свое близкое знакомство с Гюисмансом, Вандервельде и многими другими политическими деятелями Запада.
Работа в Наркоминделе шла споро, дружно, организованно, вполне оправдывая ту высокую оценку, которую Владимир Ильич дал молодому советскому дипломатическому ведомству. Коллегия Наркоминдела собиралась регулярно, оперативно решая все важнейшие вопросы внешней политики и каждодневно ощущая направляющую роль Владимира Ильича, который глубоко вникал во все международные проблемы и мягко, но настойчиво подсказывал, советовал, помогал. Эта ленинская помощь еще больше цементировала молодой, энергичный, горячий, самоотверженно работавший аппарат Народного комиссариата иностранных дел.
Как складывались в те годы отношения между Чичериным и Литвиновым? В этот вопрос необходимо внести ясность, поскольку отношения между двумя государственными деятелями такого масштаба представляют общественный интерес.
В сущности, лишь в 1921 году Георгий Васильевич и Максим Максимович впервые стали работать вместе как государственные деятели, посланные партией на один и тот же участок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168