в процессе расследования преступления всегда становишься мишенью для гнева, злобы и пуль. Бывало, предавали и заманивали в ловушку свои же товарищи или же наниматели, ведущие двойную игру, даже мужчины, изображавшие из себя влюбленных поклонников.
В дни, когда я занималась нелегким трудом сыщика, все чувства обострялись, организм функционировал в аварийном режиме, мгновенно реагируя на возможную опасность. В дни безделья, подобные сегодняшнему, моя бдительность притуплялась, а уязвимость пропорционально возрастала. Вот кто-то и догадался воспользоваться моей беспечностью.
Я выкинула окурок. Возможно, я страдаю паранойей, но почему-то мне кажется, что мой противник умен, умеет ждать и сильно меня ненавидит. Если я не узнаю, кто он, то умру.
Внезапно зазвонил телефон. Я вздрогнула и поежилась. Еще час назад телефонный звонок не вызвал бы у меня никаких эмоций. А теперь нервишки шалят, мерещится что-то…
— Алло.
На противоположном конце провода молчали.
— Алло! — повысила я тон. — Говорите, или кладу трубку!
Раздался какой-то шорох, шип, смешок. Затем возник тихий, бесцветный и бесполый голос.
— Ты скоро умрешь… — невыразительно протянул он.
— Кто говорит? Что за глупые шутки!
Ответом были короткие гудки.
Глава 2
Я провела рукой по вспотевшему лбу. Телефон у меня с определителем номера, но номер звонившего не зафиксировался — почти наверняка звонили из уличной будки.
Полезла в сумку за платком и наткнулась на мешочек с гадальными костями. Достала их, согрела в ладонях, пристально вглядываясь в стертые от постоянного использования грани. Догадываюсь, что они могут мне сказать, о чем поведать: мы вместе уже так долго, что научились понимать друг друга. Их прогнозы, советы, предупреждения, оценки людей и отношений не раз помогали мне принять правильное решение в запутаннейших делах.
Я раскрыла ладони. Кости глухо звякнули о стол, собрались было раскатиться в разные стороны, но отчего-то передумали и замерли: 24+33+4. «Вы окажетесь беззащитны перед чьим-то изощренным коварством».
Так я и предполагала! Нет уж, пассивной жертвы от меня не дождетесь! Для начала побарахтаемся. Лихорадочно набрала номер рабочего телефона знакомого следователя.
— Мельников? Привет, Пинкертон!
— От Пинкертона слышу.
По голосу приятеля чувствовалось, что я попала не вовремя. Скорее всего, начальство лютует, требует повысить раскрываемость.
— Не грусти. У меня всего один вопрос.
— Знаем мы ваши вопросы, — проворчал Андрей. — Кто убил Кеннеди да где золото партии…
Шутит, значит, трубку не бросит, поможет.
— Кто-нибудь из тех, кого я посадила за решетку, вышел на свободу? Скажем, за последние две-три недели.
Мельников хмыкнул.
— Понятия не имею. Но могу узнать. Что это ты забеспокоилась? Кирпич на голову упал?
— Какая проницательность! — сердито буркнула я. — Перезвоню через полчаса.
Полчаса я пыталась составить список лиц, которые попали в тюрьму благодаря моей правоохранительной деятельности. Плюс список их родственников и друзей — кого удалось вспомнить. Чем больше имен и фамилий появлялось на бумаге, тем сильнее крепла во мне уверенность, что я попусту трачу время.
Перезвонивший вскоре Мельников ничего утешительного не сообщил.
— Все сидят там, куда посажены, — сострил он. — Может, объяснишь, какие у тебя проблемы?
— Если у тебя есть проблемы, следовательно, ты еще жив! — отшутилась я. — Появятся новости — звони.
Вторым, к кому я обратилась, был старый уголовник, вор в законе, носивший краткую кличку Крюк. На мой звонок он отреагировал так же, как и следователь, — безрадостно.
— Иванова! — прохрипело в трубке. — Опять ты! Дай хоть помереть спокойно!
— И не надейтесь, Иван Дмитриевич. Придется помучиться.
— Говори, — оборвал он меня.
Я начала издалека.
— Вы человек в уголовной среде известный и уважаемый. Так или иначе, вы всегда в курсе криминальной жизни нашего города, всех крупных преступлений, бывших и будущих, только обдумываемых…
— Ну? — польщенно кашлянул старый вор.
— Меня кто-нибудь хочет убить? — перешла я к сути вопроса.
Крюк молчал. Я его не торопила.
— Хотят-то многие, да руки коротки.
— А поконкретнее?
— Ничего конкретного нет, — твердо ответил Крюк. — Среди нашей братии можешь не искать, покушений на тебя никто не готовит. Языком чесать многие горазды, крови ты народу изрядно попортила, но брехать — не ножом махать.
— Спасибо, успокоил, — вздохнула я.
— Тебе охрана не нужна? Могу устроить.
— Не надо, сама разберусь.
Не люблю быть кому-то обязанной, тем более матерому уголовнику, который, дай только возможность, никогда ее не упустит, чтобы использовать меня в своих интересах.
Я сидела, невидящим взглядом уставившись в окно. Коварный враг притаился где-то рядом, следит за мной, готовит новые кирпичи… Мне стало смешно. Представила злоумышленника в черном плаще и чулке, надетом на голову, крадущегося по крыше с огромным рюкзаком, набитым кирпичами.
Мой коварный враг не профессиональный убийца и преступник. Это радует. Но он наверняка связан с каким-то делом, которое я расследовала. Вне работы я человек мирный, добрый и неконфликтный. Недоброжелателей среди соседей или друзей не имею.
Неделю назад я успешно завершила дело Александра Самуиловича Гольдберга, старого хитрющего еврея, имеющего процветающий аптечный бизнес. Помню нашу первую встречу: Александр Самуилович, смертельно напуганный, ни секунды не мог пробыть на одном месте, дергался, трясся, вздрагивал и заикался — мы прогуливались тогда по тенистым аллеям городского парка среди многочисленных мам и бабушек с чадами, вопящими в колясках.
1 2 3 4 5 6 7