Их бесцеремонно толкали, оттесняли от подиума и хамили прямо в лицо.
Досталось всем персонажам: Григорию Распутину, Ивану Грозному, Ленину, Екатерине Великой и другим. Пожалуй, только величественный Петр Первый подвергся меньшим издевательствам, чем другие.
Наконец администрация театра не выдержала, и в зале появились трое с представительскими карточками на левых лацканах строгих пиджаков. Диалог с буйными посетителями начал высокий человек лет сорока с темными, немного курчавыми волосами. На принадлежащем ему кусочке ламинированного картона можно было прочесть: «Андрей Владимирович Прохоренко, директор Музея восковых фигур».
– Прекратите немедленно, – твердым спокойным голосом заявил он. – Вы находитесь в музее, и не надо разводить здесь базар.
Первым отозвался владелец «девятки». Надо сказать, что он вел себя довольно корректно, не в пример своим дружкам.
– Все нормально, брат. Мы немного расслабились, отдыхаем.
– Отдыхайте, только тихо, – по-прежнему твердо произнес директор.
Он собирался было уйти вместе со своими коллегами, которые наблюдали за происходящим, не произнося ни слова, как вдруг в разговор вклинился прыщавый Толян.
– Какие проблемы, мужик? – вызывающе заявил он. – Мы купили билеты, имеем право смотреть.
– Вы правы, молодой человек, – ответил Прохоренко, оборачиваясь. – Смотрите. Только так, чтобы не оскорблять людей.
Толян начал заводиться еще больше. Девица с крупными бедрами пыталась дернуть его за рукав, но он огрызнулся.
– Отстань! – И снова в адрес директора: – Кого мы оскорбляли?
– Нас, в первую очередь.
– Кого это – вас?
– Работников музея.
– И чем это мы вас оскорбили?
– Издевательством над произведениями искусства!
Толян отклячил нижнюю челюсть, обнажив прокуренные зубы, и заржал, обводя всех присутствующих диковатым взглядом.
– Где ты видишь произведения искусства, мужик?! Этих мудаков из воска? Да я тебе по пьянке лучше сляпаю! Из пластилина!
Странно, но никто не смеялся. Директор музея начал багроветь.
– Ты – придурок, – заявил он, стискивая зубы. – Козел.
Глаза Толяна завращались с бешеной скоростью. Он явно не ожидал, что его будут оскорблять.
Владелец «девятки» вышел вперед. Он решил вступиться за дружка.
– Кого это ты козлом называешь? Ты че, мужик, неприятностей захотел?
Толян отстранил приятеля.
– Погоди, Витек! Ты че, голубой! – обратился он к Прохоренко. – Давай выйдем побазарим!
Девица в коже пискнула:
– Толик, не надо!..
Гоблин уже завелся:
– Че не надо? Он меня козлом назвал, пусть ответит!
Директор музея держал себя в руках.
– Хочешь говорить – говори здесь. Далеко ходить не будем.
Внезапно полубезжизненный глистоватый парнишка выбросил вперед свое тщедушное тельце и закричал визгливым голосом:
– Че ты на него смотришь, Толян! Мочи козла!
Это было «сигналом к атаке». «Голубые мундиры» перестроили свои ряды и пошли на противника.
Толян бросился на директора музея, который не успел отреагировать и получил удар чуть ниже левого глаза. Двое, сопровождавшие Прохоренко, бросились защищать шефа. В драку тут же ввязались пузатый Леха, Витек и, конечно же, не обошлось без анемичного дружка, который суетился больше всех.
С ним как раз было покончено быстрее всех. Один из работников музея, плотный мужчина с мощным затылком, который поначалу старался не привлекать к себе внимания, с силой отшвырнул Леху к подиуму.
– Фраер, твою мать… – злобно рявкнул он.
Или бросок был слишком силен, или же болезненный малыш обладал слишком легким весом, но отлетел он довольно далеко, свалив с подиума фигуру Григория Распутина с поднятой кверху правой рукой.
Таинственный монах свалился прямо на незадачливого юнца, отчего тот резко дернул головой и довольно сильно стукнулся затылком. Через несколько долгих секунд Леха выполз из-под останков упавшего Распутина и, сморщившись, начал ощупывать голову. Другой помощник, тот самый парень, который успел лопухнуться с пьяным дядькой, схватился с пузаном.
Девицы визжали, безобразное зрелище продолжалось. Посетители торопливо покидали паноптикум, разочаровавшись в увиденном. Девушка, продававшая билеты, торопливо собрала кассу и испуганно прижалась к стене.
Пышная девица с энергией атомной бомбы с визгом бросилась на мужчину с комплекцией Тараса Бульбы. Она решила встать на защиту Толяна, которому пришлось плохо.
– Убери руки, скотина! Отпусти его! – заорала она, молотя кулачками по груди мужчины.
Тот, недолго думая, залепил дюймовочке пощечину громкостью в двадцать децибел. Та оторопела и осталась стоять в позе оскорбленной воспитанницы института благородных девиц.
На выручку подруге кинулась девушка в джинсах:
– Женщин избиваете?
Она встала в стойку опытного каратиста и нанесла мужчине сильный удар ногой, который он едва успел парировать. Судя по всему, мужчина был опытным и циничным бойцом, потому что схватил девицу за красную косынку и сильно дернул к себе, повалив девушку на пол. Я поморщилась. А вдруг девушка задохнется.
Никто не может сказать, что детектив Татьяна Иванова чужда человеческих чувств. Я решительно шагнула вперед и перехватила руку дяди, который, по всей видимости, собрался продолжить экзекуцию поверженной стахановки.
– Придержите фонтан, – сказала я. – С девушками так нельзя обращаться.
Бульбоватого мужчину это немного отрезвило. И это правильно, как сказал бы Михаил Горбачев, если бы не стоял в виде восковой статуи, безучастно взирая на то, что происходило в отдельно взятом музее.
1 2 3 4 5 6