В салоне народа было значительно меньше, чем на пути туда. "Пацаны" видимо решили остаться в стране, где нет ИНТЕРПОЛА, или пропали навсегда, словно затонувшие шхуны, на дне притонов, плотно облепленные, водорослевидной нежностью таек.
Едва самолет взлетел, пассажиры расселись у иллюминаторов, так что ни на вторых, ни на третьих местах никого не было. Лишь один ряд сохранялся плотно - три женщины, из тех, кого называют матерыми, сидя в одном ряду сразу бросались в глаза. С краю сидела платиново-волосая бабенция лет под шестьдесят, в красной блузе расшитой павлинами, видимо, частенько выпивающая, но генетики столь мощной, что здоровья хватало на немалые дозы. С жаром её тела с трудом справлялись кондиционеры. Следующей была женщина лет за сорок, тоже блондинка, с проступающим сквозь все движения инстинктом парикмахерши всегда готовой стричь нагло, резко - не важно что: волосы ли, купюры у богатенького ухажера... Отбрить явно тоже могла не задумываясь. Третьей, у окна сидела так самая рыжеволосая бестия, думавшая, что с одного взгляда на неё все пакистанские мужчины падут к её ногам, а потом так незадачливо и презрительно плеснувшая Борису в лицо.
Увидев её, Борис сразу встал, приосанился и плюхнулся в незанятый пассажирами ряд перед ними. Ручки, перегораживающие сиденья, были подняты, можно было расположиться с комфортом. Развалился в пол оборота к ним, опираясь подбородком на спинку сиденья. Женщины тихо мирно распивали русскую водку, которую в Таиланде, при его жаре мог пить, разве что самоубийца.
- Ну что - присосеживайся. Стакан есть? - деловито хрипло пригласила Бориса самая крупная и самая старшая.
- А я пить с вами не собираюсь. - Замотал головой Борис, показав на свою зажатую в кулаке бутылку джина. - Я вон про чью душу пришел, - кивнул он в сторону рыжей, видимо, не узнавшей его.
- Я? - воскликнула рыжая. - Что тебе надо от меня?!
- Не узнаешь?! - зарычал Борис сквозь зубы.
- А что она тебе сделала?! - Возмутились её соседки.
Вадим, сначала наблюдавший за Борисом, хотел остановить его, посадить, в буквальном смысле, на место, но выпил ещё сто грамм ликера "Бейлис" и решил не обращать на него внимания. Общение с мягкими обходительными тайцами почему-то не вызвало у Бориса желания впредь быть столь же предупредительным и не траться зря на разрушительную энергию раздражения. Наоборот - чем больше он с ними общался - тем больше росла степень его тайной агрессии. "Когда-нибудь он все равно должен был взорваться. Пусть сбросит пары в самолете. - Рассудил Вадим. - Иначе мне с ним в Москве не совладать". И погрузившись в дрему, краем уха слушал Борисовы тексты. Тут было чему подивиться:
- Да ладно. Мало ли что случилось один раз... - Успокаивали его женщины.
- Ага! Выходит - один раз не пед... - араз. - Круто набирал обороты Борис. - А не бывает так. Не выходит! Не получается!
- Да что ж ты такое говоришь то? - спросила, та, что стригла кого ни попадя.
- Вот видишь. Сам говоришь, что один раз ничего страшного. Отмахнулась от него старшая, имея ввиду истинный смысл сказанной им поговорки, а не то что думал он, вспомнив её.
- Это поговорка неправильная. Как раз для таких во-от. - Рычал Борис. - Один раз ещё как! Вот наркоман, к примеру, не может быть один раз. Или уж ты наркоман, или уж ты не наркоман. Вот и она мне за все и ответит, если такая крутая.
- Ща, она тебе ответит, её покруче тебя парни встречают.
- Да не успеют. Едва она с самолета сойдет, я её ещё до таможенного контроля за будку отведу и порву как лягушку. Думала, что в дороге все можно. Больше не встретимся, мол. А вот и встретились. Я специально на этот рейс билет взял. Все про тебя выяснил.
- Ах, вот как?! - кокетливо встрепенулась рыжая - виновница конфликта.
- А ты вообще молчи, я тебе слова не давал.
- Хорошо, помолчи, помолчи, подруга. - Закивала Старшая, - А тебя как зовут-то парень.
- Да не хочу я с вами знакомиться. - Отмахнулся Борис, чувствуя, что теряет силу.
- Меня - Нина Петровна. Можно просто: тетя Нина. Успокойся, парень. Не таких видела. Как звать-то?
- Борис. - Прорычал ему в спинку кресла. - Все равно она мне за все в Москве ответит! Да я в Шереметьево выйду, заведу её за ларек, ласково так, иль мои парни, что вона тама сидят, - кивнул он за спину. В салоне за ним у каждого окна сидели мужчины. - Заведут так, что отказаться не сможет. В засос обцелую! А потом!.. А потом разорву как... как жабу! И никакая её братва не успеет спасти.
Вадима передернуло от его слов. Женщины заверещали что-то успокаивающее. Народ сидевший неподалеку начал оглядываться. А Борис не унимался. Бездна ненависти ко всему клокотала в нем, выбрасывая на поверхность все новые и новые горячие фонтаны:
- Комсомольскую правду читаете? Как не читаете?! Я ещё пять лет назад самолет в Турцию раскачал! Кресла вырывал. Вона оно как! Комсомольскую правду читать надо! Там обо мне писали!
- Ой, как! - аж подпрыгнула, глядя ему в глаза, старшая и выронила стакан с водкой. Тут же стряхнула с себя капли, и спокойно попросила: Принеси-ка мне стаканчик, Боренька.
- Да я вам в швейцары не устраивался! - зарычал Борис с новой силой.
- Ой, да пожалей ты нас! - заныла парикмахерша в прямом и переносном смысле. Из чего ж мы пить-то теперь будем. У нас, что один стакан на троих должен быть?
- Два у вас стакана. - Поправил её Борис.
- Можно слова? - подняла руку рыжая.
- Нет. Слова не даю! - рявкнул Борис.
- А стаканчик возьмешь у стюардессы? У меня ж сто килограмм весу. Вставать трудно. - Перебила старшая.
- Стаканчик принесу. - Согласился Борис. - А слова не дам. - И пошел к стюардессам.
- Пару бери, пару!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131