Разве сэр Френсис Дрейк Дрейк Френсис (1540–1596) – английский адмирал и мореплаватель.

и его рыцари не играли в гольф в то время, когда дозорные обнаружили приближавшуюся Армаду Армада – огромный флот испанского короля Филиппа II, снаряженный им против Англии, но уничтоженный бурей.

? Безусловно, это вполне приличествующее джентльмену занятие, против которого Макдональду нечего возразить. Но она не учла, что имеет дело с главным садовником, а особе, облаченной подобным званием, просто не пристало проявлять сговорчивость с кем бы то ни было.
– Совсем не уверен, что эту лужайку можно использовать подобным образом, – уклончиво ответил Макдональд.
Казалось, он лишь выразил некоторое сомнение, но на самом деле садовый диктатор добивался, чтобы леди Кут сама отказалась от этой затеи.
– А если ее как следует почистить, подрезать траву и.., в общем, сделать все, что полагается? – с надеждой в голосе продолжала леди Кут.
– Это можно, – медленно заговорил Макдональд, – но тогда придется снять Уильяма с нижнего бордюра.
– А-а, – неуверенно протянула леди Кут, решительно не понимая, что он имеет в виду.
Загадочный “нижний бордюр” …“нижний бордюр” – Здесь обыгрываются, имеющие в английском языке одно и то же значение, слова: “бордюр” и “приграничные районы между Англией и Шотландией”, откуда и появляется мысль о шотландских песнях.

наводил ее разве что на мысль о воинственных шотландских песнях. Понятно было одно: для Макдональда этот таинственный бордюр служил неопровержимым доводом в их споре.
– А это было бы очень некстати, – продолжил Макдональд.
– Конечно, конечно, – тут же согласилась леди Кут, удивляясь собственной покладистости. Макдональд еще строже посмотрел на нее.
– Но коли миледи прикажет… – Садовник умолк, но явственная угроза в его голосе заставила леди Кут тут же капитулировать:
– Нет-нет, пусть уж Уильям продолжает работать над нижним бордюром.
– Вот и я так думаю, миледи.
– Да-да, конечно.
– Я знал, что вы со мной согласитесь, миледи, – добавил, преисполненный чувством превосходства, Макдональд.
– Конечно, – покорно повторила леди Кут. Макдональд дотронулся рукой до края шляпы и удалился. Посмотрев ему вслед, леди Кут печально вздохнула. Тут к ней подошел Джимми Тесиджер, расправившийся с почками и беконом. Он тоже вздохнул, но скорее весело.
– Великолепное утро, не правда ли? – заметил он.
– Что? – рассеянно переспросила леди Кут. – Да, наверно. Я не заметила.
– А где остальные? Катаются на лодках?
– Скорее всего. Я как-то не обратила внимания. Леди Кут повернулась и быстро вошла в дом. В столовой Тредуелл как раз проверял, есть ли в кофейнике кофе.
– Боже, а где же мистер.., мистер…
– Уэйд, миледи?
– Да, мистер Уэйд. Он что, до сих пор не спускался к завтраку?
– Нет, миледи.
– Но ведь уже очень поздно.
– Да, миледи.
– Но он же должен когда-нибудь спуститься, правда, Тредуелл?
– Безусловно, миледи. Вчера, например, он сел завтракать в половине двенадцатого.
Леди Кут посмотрела на часы, они показывали без двадцати двенадцать.
– Как вам, Тредуелл, должно быть, тяжело, – посочувствовала она. – Надо успеть все убрать, и почти сразу снова накрывать – в час обед.
– Я привык к причудам молодых джентльменов, миледи.
Сказано это было с очень тонким намеком: дескать, откуда леди Кут может знать привычки настоящих джентльменов. И с укором. Должно быть, так кардинал осуждает мусульманина или язычника, который по неведению нарушил одну из христианских заповедей. И уже второй раз за это утро леди Кут покраснела.
Тут их очень кстати прервали. Дверь отворилась, и в нее просунулась голова серьезного молодого человека в очках:
– Вы здесь, леди Кут? Вас спрашивает сэр Освальд.
– Сейчас иду, мистер Бейтмен. – Леди Кут поспешно вышла.
Руперт Бейтмен, личный секретарь сэра Освальда, тоже удалился, но в противоположную сторону, через застекленную дверь, у которой, добродушно улыбаясь, все еще стоял Джимми Тесиджер.
– Привет, Понго, – поздоровался Джимми. – Надо бы пойти развлечь наших девиц. Ты со мной?
Бейтмен отрицательно покачал головой и поспешил скрыться в библиотеке. Джимми ухмыльнулся вслед его удаляющейся спине. Когда они вместе учились в школе, Бейтмена, серьезного очкарика, Бог весть почему, прозвали Понго. По мнению Джимми, Понго остался такой же дубиной, каким был в годы их детства. Заповеди вроде “Жизнь не греза. Жизнь есть подвиг” были написаны Лонгфелло Лонгфелло Генри Уодсуорт (1807–1882) – американский поэт-романтик; здесь строка из стихотворения “Псалом жизни” (перевод И. А. Бунина).

как будто специально для него.
Джимми зевнул и медленно побрел к озеру. Девушки были здесь. Девушки как девушки – с короткой стрижкой, две темненькие, третья – светловолосая. Одну, которая больше всех хихикала, звали, кажется, Элен, другую – Нэнси, а третью все почему-то называли “Лакомкой”. Здесь же находились друзья – Билл Эверсли и Ронни Деверукс, которые “служили” в Министерстве иностранных дел, но, по сути, скорее лишь числились там.
– Привет, – сказала Нэнси (а может, это была Элен). – Вот и Джимми. А где же… Ну, как его?
– Уж не хочешь ли ты сказать, что Джерри Уэйд еще не вставал, – удивился Билл Эверсли. – Пора с ним что-то делать.
– Если так будет продолжаться, – заметил Ронни Деверукс, – то в один прекрасный день он проспит не только завтрак, но и обед, а то и вечерний чай…
– Как ему не стыдно, – сказала Лакомка. – Так огорчать леди Кут. Бедняжка все больше становится похожа на курицу, которая никак не может снести яйцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10