Чодо мне вовсе не друг. Наоборот, он воплощает все то, что мне ненавистно, с чем я сражаюсь всю свою жизнь. Как-то раз, ведя одно дельце, я ненароком оказал ему услугу. Парень одержим каким-то извращенным чувством чести, и если бы я захотел, то по одному моему слову Чодо, ради того чтобы расквитаться с долгом, послал бы на улицу две тысячи головорезов. Я избегал взыскивать долг, так как не хотел, чтобы мое имя ассоциировалось с его. Никоим образом. Если люди заподозрят, что я состою с ним в дружбе, это плохо скажется на моем бизнесе.
Что за черт! Кажется, забыл сообщить, чем занимаюсь. Я тот, кого недоброжелатели называют «соглядатай». Сам я величаю себя конфиденциальным агентом и детективом. Заплатите мне, и я для вас найду все что угодно, главным образом то, о чем вам знать не хотелось бы. Добрых новостей я обычно не приношу. Таков уж характер моей деятельности. Это детективная сторона. В качестве конфиденциального агента я выступаю посредником в расчетах с похитителями заложников или шантажистами, обеспечивая ваши интересы и не давая вас облапошить. Я упорно трудился, создавая себе репутацию честного парня, за которым клиенты чувствуют себя как за каменной стеной. Именно поэтому я не хочу, чтобы у кого-то возникли мысли, будто я работаю на Чодо.
Если Тинни умрет, мне придется изменить правила поведения. Ради Тинни я попру напролом, и пусть тот, кто станет на моем пути, возносит молитвы своим богам. Я не успокоюсь, пока не попробую на вкус печень виновного. Конечно, если Тинни умрет.
Покойник сказал, что она выкарабкается. Надеюсь, он окажется прав. На этот раз. Обычно я тайно лелею мысль, что он ошибается. Но он почти непогрешим и не устает напоминать мне об этом.
Появился Дин с подносом – пиво и более крепкие напитки на всякий случай. Плоскомордый выбрал пиво. Я последовал его примеру.
– Отлично. То, что надо после всей этой беготни.
«Предлагаю тебе немедленно отправиться к ее дяде , – передал мне Покойник. – Проинформируй его о случившемся, и пусть он отдаст необходимые распоряжения. Не исключено, что он сможет пролить некоторый свет на случившееся».
Он все же поднял этот вопрос. А я-то размышлял, кто сообщит печальную весть семье. Похоже, кроме меня, других претендентов не имелось.
«Есть лишь один кандидат – Гаррет».
Оказывается, он пришел к тому же выводу, что и я. Он – гений. Спросите дохлого логхира о его гениальности, и он будет распространяться о ней часами.
В другое время я дал бы ему достойный ответ. Но сейчас надо было спешить. Передо мной замаячил призрак Уилларда Тейта.
– Хорошо, хорошо. Иду.
– Я тоже, – сказал Плоскомордый. – Мне надо кое-что проверить.
«Великолепно. Просто великолепно. Наконец-то я смогу добрать немного сна».
Добрать! Как бы не так! За те годы, что я его знаю, он бодрствовал в сумме не более шести месяцев. Проводив Плоскомордого до дверей, я проследовал в кухню и попросил Дина нацедить его превосходного пива.
– Надо же возместить потерю жидкости, – пояснил я.
Он скорчил недовольную рожу. У Дина своя Точка зрения на мой образ жизни. Хотя он работает на меня, я позволяю ему высказываться. Мы достигли своего рода взаимопонимания. Он говорит, а я не слушаю.
Вышел я на улицу без особого энтузиазма. Мы со старым Тейтом отнюдь не закадычные друзья. Когда-то я кое-что для него сделал, и некоторое время он относился ко мне прилично, но за последний год, когда мы с Тинни играли в «приди-уйди», его чувства ко мне несколько охладели.
4
Вид жилища Тейтов обязательно введет вас в заблуждение. На это, собственно, и рассчитано. Снаружи оно выглядит как целый квартал складов, на сохранность которых всем плевать. Нетрудно догадаться, почему с улицы дома представляются чуть ли не руинами. Во-первых, Холм. Наши правители внимательным оком следят за тем, чтобы чужие капиталы не миновали жерновов юридической мельницы. Во-вторых, трущобы, расположенные в низине. Они порождают вечно голодных и крайне неприятных типов, некоторые из которых готовы выпустить вам кишки за медную монету.
Именно поэтому обитель Тейтов прикидывается юдолью печали и нищеты.
Тейты – сапожники, тачающие сапоги для армии и дорогие туфельки для дам с Холма. Они все мастера своего дела, и у них столько деньжищ, что ребята не знают, как ими распорядиться.
Мне пришлось как следует погреметь воротами. Появился один из юных Тейтов. Он был вооружен. Тинни – единственная представительница племени, выходящая безоружной во внешний мир.
– Гаррет, давненько вас не видел.
– Мы с Тинни опять в ссоре. Он помрачнел:
– Она ушла пару часов назад. Я-то думал, направилась к вам.
– Так оно и было. Я пришел поговорить с дядюшкой Уиллардом. По срочному делу.
Глаза у парнишки стали как плошки. Затем он осклабился. Похоже, юнец решил, что я пришел к старому Уилларду задать сакраментальный вопрос. Открыв ворота, молодой Тейт сказал:
– Не уверен, захочет ли он вас принять. Вы же его знаете.
– Передай, что дело не терпит.
– Неужели в преисподней повалил снег? – пробормотал он, запирая ворота. – Роза будет в отчаянии.
– Переживет, – ответил я. – Она легко оправляется от потрясений.
Роза – дочь. Уилларда, единственная из его отпрысков, оставшихся в живых. Темперамент у нее жарче, чем три костра, а яда в девице больше, чем в клубке брачующихся змей.
Паренек фыркнул. Никто из Тейтов не любил Розу. От нее можно ожидать любой пакости. К тому же она никогда не учится на своих ошибках.
– Я скажу дяде, что вы здесь. Я прошел в центральный садик и принялся ждать. Сейчас садик казался заброшенным. Зато летом это было подлинное произведение искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13