ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
С телефоном? Будьте добры, сделайте нам это одолжение – вот вам и с ванной, и с телевизором, и с телефоном! И даже с роялем – может, вы поиграть захотите…»
Седовласая дама лишь бегло сличила заполненную Костей анкету с его паспортом, вызвав этим самым в нем новую волну приятного чувства – что его принимают с таким доверием, без мелочного, как это водится, копания, – возвратила ему паспорт, дала сдачу, дала талончик с номером комнаты.
|Костя подхватил с полу чемодан.
– Распишитесь еще вот здесь, – сказала дама.
– А это что? – поглядел Костя на бумажный клочок с машинописными строчками из-под копирки, расплывчатыми и бледными, так что их было почти не прочитать.
– Обязательство освободить гостиницу по первому требованию администрации. Наша гостиница предназначена для организованных групп, и если они приезжают…
Костя не стал вникать в дальнейшие разъяснения: «Группы! Когда-то они еще появятся!» – Расчеркнулся на бумажке и, перескакивая через ступеньки, помчался по ковровой лестнице наверх, на четвертый этаж, искать отведенную ему комнату.
Широкое, в сторону моря, окно было закрашено вполовину зелено-синим, вполовину – лилово-голубым. Внизу шумел порт. Над крышами пакгаузов, над трубами и мачтами замаранных грузовых судов поднимались решетчатые стрелы подъемных кранов. Голые, сквозящие, выставившие на обозрение все детали своих конструкций, они выглядели плоскостно, как чертежи, нанесенные рейсфедером на синьку неба.
На пассажирских прогулочных катерах, качавшихся на мелкой волне возле бетонных причалов, вперебой орало радио. «…Тугие медленные воды – не то, что рельсы в два ряда…» налезало на «…твист и чарльстон, вы заполнили шар земной…» Оба эти голоса, мужской и женский, путались с какою-то воющей саксофонами американщиной.
Из особого, крашеного фонарной серебряной краскою репродуктора, как жерло мортиры нацеленного с крыши стеклянной кассы-будки на набережную с гуляющим, сидящим на парапете, на гранитных ступенях народом и гигантской своей мощью перекрывавшего разноголосицу катеров разносился размеренный, страшно низкого тона голос, и не мужской и не женский, и вообще производимый как будто бы не человеком, а кибернетической машиной. Он зазывал курортников совершить морскую прогулку на катерах. «Через пять минут, – летело из рупора, отзываясь даже эхом от окружающих ялтинскую долину гор, – от причала номер три в сторону мыса Ай-Тодор отойдет катер «Художник Васильев». В пути пассажиры услышат рассказ опытного экскурсовода о достопримечательностях ЮБэКа и дальнейших перспективах курортного строительства. К услугам пассажиров на катере имеется буфет, салон для настольных игр и библиотека. От причала номер четыре через десять минут на часовую прогулку в сторону открытого моря отойдет катер «Сергеев-Ценский». В пути пассажиры услышат рассказ опытного экскурсовода о неисчерпаемых богатствах Черноморского бассейна и путях дальнейшего развития рыбного промысла. К услугам пассажиров…»
Таинственное ЮБэКа, выброшенное из мортирного жерла репродуктора, расшифровывалось как «Южный берег Крыма»…
Под это зазывное незамолкающее вещание Костя постригся и побрился в парикмахерской на набережной; потом, поднявшись на крышу этого же дома, в кафе под брезентовым тентом с голубенькими фестончиками вдоль краев, не спеша, отдыхая от трехтысячекилометрового пути, с аппетитом пообедал. В кафе всё было так, как помнил Костя: кремовые пластиковые столы, легкие стульчики из гнутых металлических трубок… Именно тут, в этом кафе, под этими голубыми фестончиками, два года назад Костя и его приятели завершили свой поход по Крыму, просадив последние деньги, – кроме тех, что были отложены на обратную дорогу. Все равно на Кавказ уже не хватало, и беречь их было не к чему…
Потом Костя вернулся в гостиницу – взять из чемодана записную книжку со своими заметками и адрес того хозяина, у которого проживал Артамонов.
Его чемодан, оставленный в номере, жалко и сиротливо стоял в коридоре, рядом с распахнутой настежь дверью. В комнате все было сдвинуто со своих мест; рабочий в подвернутых до колен штанах, танцуя, с привязанной к босой ступне щеткой, натирал паркетный пол. Этажная служительница спешно меняла на кроватях белье, раздергивая хрусткие накрахмаленные простыни. В углу был приткнут свернутый валиком, приготовленный для расстилки ковер, которого прежде не было.
– Что такое? В чем дело? – изумился Костя.
– Вас выселили, – сказала служительница.
– Как – выселили?
– Так. Предупреждали вас, что селят до первого требования администрации? Ну – и вот. Все правильно. Телеграмма пришла: интуристы едут…
В дверях появилась еще одна служительница – тоже в белом фартучке, в белой наколке, и тоже – розовая, запарившаяся, захлопотавшаяся.
– В сорок седьмом пепельницы нет! И графин треснутый!
– Беги к завхозу. Пускай сменит. Да монтера пускай пришлет, срочно, выключатель вот этот починить – шатается…
– Что же это за порядки у вас такие? Вселяете, все чин-чином, и тут же – назад! Как же так, что это за игрушки такие? Место считается за мной, оплачено за сутки вперед! – вскипел Костя.
– Деньги вам вернут, – сказала первая служительница.
– Это что! – засмеялась вторая, прошмыгивая мимо него в коридор. – Бывает, ночью людей с кроватей подымут – и на улицу. Вот когда шуму-то, крику!
– Нет, это просто недопустимо, ни в какие рамки не укладывается! Это же произвол какой-то!
Костю уже никто не слушал, никому не было никакого дела до его возмущения, до того, в какую неприятность он попал, как и где будет теперь устраиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
Седовласая дама лишь бегло сличила заполненную Костей анкету с его паспортом, вызвав этим самым в нем новую волну приятного чувства – что его принимают с таким доверием, без мелочного, как это водится, копания, – возвратила ему паспорт, дала сдачу, дала талончик с номером комнаты.
|Костя подхватил с полу чемодан.
– Распишитесь еще вот здесь, – сказала дама.
– А это что? – поглядел Костя на бумажный клочок с машинописными строчками из-под копирки, расплывчатыми и бледными, так что их было почти не прочитать.
– Обязательство освободить гостиницу по первому требованию администрации. Наша гостиница предназначена для организованных групп, и если они приезжают…
Костя не стал вникать в дальнейшие разъяснения: «Группы! Когда-то они еще появятся!» – Расчеркнулся на бумажке и, перескакивая через ступеньки, помчался по ковровой лестнице наверх, на четвертый этаж, искать отведенную ему комнату.
Широкое, в сторону моря, окно было закрашено вполовину зелено-синим, вполовину – лилово-голубым. Внизу шумел порт. Над крышами пакгаузов, над трубами и мачтами замаранных грузовых судов поднимались решетчатые стрелы подъемных кранов. Голые, сквозящие, выставившие на обозрение все детали своих конструкций, они выглядели плоскостно, как чертежи, нанесенные рейсфедером на синьку неба.
На пассажирских прогулочных катерах, качавшихся на мелкой волне возле бетонных причалов, вперебой орало радио. «…Тугие медленные воды – не то, что рельсы в два ряда…» налезало на «…твист и чарльстон, вы заполнили шар земной…» Оба эти голоса, мужской и женский, путались с какою-то воющей саксофонами американщиной.
Из особого, крашеного фонарной серебряной краскою репродуктора, как жерло мортиры нацеленного с крыши стеклянной кассы-будки на набережную с гуляющим, сидящим на парапете, на гранитных ступенях народом и гигантской своей мощью перекрывавшего разноголосицу катеров разносился размеренный, страшно низкого тона голос, и не мужской и не женский, и вообще производимый как будто бы не человеком, а кибернетической машиной. Он зазывал курортников совершить морскую прогулку на катерах. «Через пять минут, – летело из рупора, отзываясь даже эхом от окружающих ялтинскую долину гор, – от причала номер три в сторону мыса Ай-Тодор отойдет катер «Художник Васильев». В пути пассажиры услышат рассказ опытного экскурсовода о достопримечательностях ЮБэКа и дальнейших перспективах курортного строительства. К услугам пассажиров на катере имеется буфет, салон для настольных игр и библиотека. От причала номер четыре через десять минут на часовую прогулку в сторону открытого моря отойдет катер «Сергеев-Ценский». В пути пассажиры услышат рассказ опытного экскурсовода о неисчерпаемых богатствах Черноморского бассейна и путях дальнейшего развития рыбного промысла. К услугам пассажиров…»
Таинственное ЮБэКа, выброшенное из мортирного жерла репродуктора, расшифровывалось как «Южный берег Крыма»…
Под это зазывное незамолкающее вещание Костя постригся и побрился в парикмахерской на набережной; потом, поднявшись на крышу этого же дома, в кафе под брезентовым тентом с голубенькими фестончиками вдоль краев, не спеша, отдыхая от трехтысячекилометрового пути, с аппетитом пообедал. В кафе всё было так, как помнил Костя: кремовые пластиковые столы, легкие стульчики из гнутых металлических трубок… Именно тут, в этом кафе, под этими голубыми фестончиками, два года назад Костя и его приятели завершили свой поход по Крыму, просадив последние деньги, – кроме тех, что были отложены на обратную дорогу. Все равно на Кавказ уже не хватало, и беречь их было не к чему…
Потом Костя вернулся в гостиницу – взять из чемодана записную книжку со своими заметками и адрес того хозяина, у которого проживал Артамонов.
Его чемодан, оставленный в номере, жалко и сиротливо стоял в коридоре, рядом с распахнутой настежь дверью. В комнате все было сдвинуто со своих мест; рабочий в подвернутых до колен штанах, танцуя, с привязанной к босой ступне щеткой, натирал паркетный пол. Этажная служительница спешно меняла на кроватях белье, раздергивая хрусткие накрахмаленные простыни. В углу был приткнут свернутый валиком, приготовленный для расстилки ковер, которого прежде не было.
– Что такое? В чем дело? – изумился Костя.
– Вас выселили, – сказала служительница.
– Как – выселили?
– Так. Предупреждали вас, что селят до первого требования администрации? Ну – и вот. Все правильно. Телеграмма пришла: интуристы едут…
В дверях появилась еще одна служительница – тоже в белом фартучке, в белой наколке, и тоже – розовая, запарившаяся, захлопотавшаяся.
– В сорок седьмом пепельницы нет! И графин треснутый!
– Беги к завхозу. Пускай сменит. Да монтера пускай пришлет, срочно, выключатель вот этот починить – шатается…
– Что же это за порядки у вас такие? Вселяете, все чин-чином, и тут же – назад! Как же так, что это за игрушки такие? Место считается за мной, оплачено за сутки вперед! – вскипел Костя.
– Деньги вам вернут, – сказала первая служительница.
– Это что! – засмеялась вторая, прошмыгивая мимо него в коридор. – Бывает, ночью людей с кроватей подымут – и на улицу. Вот когда шуму-то, крику!
– Нет, это просто недопустимо, ни в какие рамки не укладывается! Это же произвол какой-то!
Костю уже никто не слушал, никому не было никакого дела до его возмущения, до того, в какую неприятность он попал, как и где будет теперь устраиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195