– Ты такой устремленный вперед, такой вдохновенный, ты так быстро схватываешь новое, в тебе столько инициативы, энергии! Ты такой замечательный руководитель!..» Ну, тут можно еще много читать, – сказала Майечка, откладывая книгу. – В общем, что я хочу сказать? Я хочу сказать, что влюбленные, когда они вдвоем, когда они у речки где-нибудь, светит луна, соловьи… они, наверное, будут как-нибудь иначе говорить. Разве будут они говорить про кормовые рационы для коров? Об этом они будут говорить днем, где-нибудь на производстве, на ферме или в правлении колхоза… Тут все очень верно описано, видно, что автор знает влюбленных, хорошо это изучил, может быть, когда-нибудь и сам влюблялся – у героя и сердце бьется, и руку Веры он прижимает к себе… Все это очень верно, правдиво подмечено, глазом художника… Правдиво, что и у нее сердце бьется, и голос пресекается, и грудь вздымается высоко…
В зале засмеялись.
– Ну, правильно! – обиделась Майечка. – А что тут такого – вздымается! И нечего смеяться, что здесь смешного? Наверно, вы просто не видели влюбленных, сами никогда не влюблялись… А кто влюблялся, тот по опыту знает, что все это так и есть, когда сидишь вдвоем, то и руки дрожат, и…
Зал дрожал от хохота.
Майечка, сбитая с толку, растерялась, не понимая, почему возник такой дружный смех. Нахмурилась, потом сообразила, что и вправду вышло смешно, и тоже засмеялась вместе со всеми – над собой и над тем, что наговорила.
Заулыбался и Дуболазов, слегка откинувшись на спинку стула, шевеля щеточкой усов, приподняв выпирающий подбородок. Но заулыбался отечески, поощрительно по отношению к Майечке. Своею улыбкою он не только отмечал вместе с залом смешное в ее речи, но еще и как бы призывал ее не смущаться, продолжать дальше, в том же простосердечном и, как это было по нему видно, очень нравящемся ему духе…
Время на часах было уже не раннее. Максим Петрович, утомленный городом и дорогой, мог залечь спать, и Костя с сожалением выбрался из толпы на свежий воздух.
У самого выхода его цепко схватила из темноты чья-то рука. Это сторожил его Петр Кузнецов.
– Ну, продашь? – снова напал он на Костю, жарко дыша ему в лицо запахом дешевого плодовоягодного вина, – верно, пока Майечка сражалась с Дуболазовым, Петр с товарищами успел прогуляться к расположенному по соседству гастрономическому ларьку. – Еще десятку приброшу, ну! Сто шестьдесят… Пойми ж ты – мне для работы нужно, по бригадам ездить… Для оперативности. Сколько б я успел за день бесед провести! Ну – по рукам?
Глава тринадцатая
Сквозь мокрые ветки яблонь пробивался теплый желтоватый электрический свет.
Костя подобрался к окну, заглянул в него. Максим Петрович – в майке, в пижамных штанах, в шлепанцах на босу ногу – сидел за столом под большим, низким абажуром, освещавшим только стол, а все прочее в комнате оставлявшим в мягкой полутени, и, машинально поглаживая ладонью розовый выпуклый лоб, читал толстую книгу.
Костя напряг зрение: что это так углубленно изучает Максим Петрович? Перед ним лежали «Пчелы» – книга, которую Максим Петрович со вниманием полистывал иногда по вечерам, особенно когда у него возникали какие-либо затруднения на его маленьком пчельнике.
– Оп-па! – вскрикнул Костя, подпрыгивая и садясь на подоконник. – С древних времен люди интересуются сложной и таинственной жизнью пчел…
Так было написано на первой странице Максим Петровичевой книги.
Максим Петрович вздрогнул, резко повернулся на голос, сдернул очки. В одну секунду небритое, усталое лицо его пережило смену нескольких выражений – испуга, старания понять, кто это вламывается к нему в дом через окно, узнавания и, наконец, на лице осталось только одно, последнее выражение – гнева.
– Что это за глупое и мальчишеское пристрастие к совершенно идиотским шуточкам? – с сердитым пофыркиванием произнес Максим Петрович и отвернул свое возмущенное лицо к книге, как бы не желая, отказываясь видеть Костю и разговаривать с ним.
– А что – разве не верно: люди в самом деле с древнейших времен интересуются жизнью пчел, – сказал Костя невинно, перенося через подоконник ноги и опуская их на пол комнаты. Он уже раскаивался – действительно перехватил, старика опасно так пугать, еще приключится что-нибудь вроде инфаркта…
– А ноги! Сколько грязи в комнату вволок! – еще рассерженнее сказал Максим Петрович, скосив из-под очков глаза на Костины тапочки. Костя опустил голову и мысленно ахнул. Хорошо еще, Марьи Федоровны нет дома, вот кто дал бы ему жару!
– Я их сниму, – заторопился Костя.
– Нет уж! – непреклонно, железным голосом сказал Максим Петрович. – Изволь тем же манером наружу, – простер он к окну приказующим жестом руку, – вымойся на дворе под душем, отчисти от грязи брюки, словом, приведи себя в полный порядок. А потом уж входи. Как все люди, через дверь. В сенцах на полке, – знаешь где, – мои старые сандалии. Наденешь. А эти свои ужасные лапти в дом вносить не смей!
Когда Костя, проделав все ему приказанное, в тесноватых для его ног сандалиях Максима Петровича, переодевшись в чистую рубашку и другие брюки, хранившиеся в его чемоданчике, с удовольствием чувствуя чистоту тела и одежды, уют и покой маленького домика, где все ему было давно хорошо знакомо и мило, поместился напротив Максима Петровича за стол, в свет лампы под розоватым матерчатым абажуром, и закурил сигарету – из непочатой пачки, случайно оказавшейся в чемодане, старик все еще был сердит, и первая же сказанная им фраза была новым выговором Косте:
– Слушай, давай договоримся, – проворчал он, морщась, отмахиваясь рукой от табачного дыма, – я лучше за свои деньги буду покупать тебе какие-нибудь приличные папиросы, только не дыми при мне этим своим елецким «Памиром», ладно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195