Только, значит, заглянул в калитку, а энтот-то, белый, прямо на мене газует, чуть с ног не сшиб, и в руках словно бы что-то волокет – палки, что ли, – говорит, – какие ай что – не разобрал…»
– Лестница, наверно? – догадался Максим Петрович.
– Ага. И мы так-то прикидываем, – кивнула тетя Паня, – лестница. С собой, значит, приносил.
– Ну, Прасковья Николаевна, – сказал Максим Петрович, – шестой десяток на свете доживаю, а сроду не слыхал, чтоб нечистая сила лестницами пользовалась. Туг какой-то ловкий мошенник орудует, не иначе… Вы мне вот что еще, голубушка, скажите: собака и ночью на цепи? Да что это с вами? – удивленно воскликнул он, взглянув на тетю Паню.
Она сидела, вся застыв в напряженной позе, округленными от ужаса глазами уставясь в темное окно.
– Слышите? Слышите? – едва шевеля побелевшими губами, прошептала тетя Паня. – Это Пиратка на него заливается. С места не сойти – на него !
Максим Петрович торопливо поднялся и вышел на крыльцо. Неистовый собачий лай доносился со стороны изваловской усадьбы – злобный, остервенелый, временами захлебывающийся в спазме, словно задыхающийся; глухо позвякивала цепь, коротко, резко лязгая иногда о железное кольцо или скобу, к которой была прикреплена, и тогда особенно задыхалась собака, и было отчетливо слышно, как она хрипит, пытаясь сорваться с цепи…
И вдруг лай оборвался разом, в мгновенье; все стихло, и в наступившем безмолвии стало слышно, как где-то далеко, на другом конце села, в чьих-то неумелых руках поскрипывает гармошка:
Чечевика с вико-ю!
Вика с чечевико-ю! –
ударяя на «ю», старательно выводил звонкий мальчишеский голос…
– Странно, – покачал головой Максим Петрович, – весьма странно… Ну, вот что, – обернулся он к вышедшей за ним на крылечко тете Пане. – Пошли-ка, сударыня, проводите меня во двор к Изваловым…
– Ох-и! – всплеснула руками тетя Паня. – А страшно-то? Ну как обратно на этого налетим?
– Ничего, – успокоил ее Максим Петрович, вынимая из кармана брюк пистолет. – Небось с пушкой-то как-нибудь отобьемся…
На улице уже была ночь, заря совсем дотлела. Молодой, с хлебную горбушку месяц, словно прилепившись, висел на самом кончике длинной слеги, прислоненной к стогу сена. Низко, бесшумно мелькнул козодой, ярко, лучисто, весело, стеклянно переливаясь, над заречным лесом сияла вечерняя звезда Сириус.
Изваловский дом мрачно чернел в глубине палисадника.
– Царица небесная! – остановившись и ухватясь за грудь, внезапно вскрикнула тетя Паня.
– Ну, что еще? – насторожился Максим Петрович. – Что?
– Огонь… – еле слышно прошептала тетя Паня, указывая на крайнее от калитки окно.
– Тьфу, черт! – с досадой плюнул Максим Петрович. – Вот уж, действительно, сами себе страхи придумываете… Какой же огонь, когда это в стекле месяц отражается!
– Пират, Пират! – отворяя калитку, ласково, тоненьким голоском, тихонько позвала тетя Паня. – Пиратушка…
В темной глубине двора стояла странная, нехорошая тишина.
Глава пятнадцатая
Призрачный белесый круг карманного фонарика шарил по двору, выхватывая из черноты то ржавое ведро, то разросшийся куст лопуха, то опрокинутую щербатую чашку с остатками собачьей еды.
Пират был убит тяжелой лопатой. Она валялась здесь же, в двух шагах от конуры – окровавленная, с пучками прилипшей к железу рыжеватой шерсти. Страшной силы удар, нанесенный по черепу, между ушами, раскроил голову собаки надвое, так что белая кашица мозга вывалилась на низ лба, на переносье, и, смешавшись с лепешками черной крови, придала голове невероятно уродливые очертания.
– Вот вам, Прасковья Николаевна, и привидение, – погасив фонарик, назидательно сказал Максим Петрович. – История с географией… – помолчав, задумчиво и, видимо отвечая себе на какие-то мысли, добавил он.
Тетя Паня стояла, от удивления и ужаса не в силах не то что слово вымолвить – даже охнуть. Она после рассказывала, что у нее «всё нутрё опустилось, бежать бы с этого окаянного двора, да ноженьки чисто присохли…»
Между тем Максим Петрович опять засветил фонарик и повел его длинный луч в глубину двора – на сарай, на погребицу, на стены дома, за Пиратову будку, туда, где бушевала непроходимая чаща разросшегося ненужными побегами и лохматой побуревшей листвой, ни разу не прочищавшегося за лето малинника. Что-то большое, белое расплывчатым облачком мелькнуло там. Тетя Паня испуганно, по-птичьи пискнула и ухватилась за рукав Максим Петровичева пиджака.
– Ах, да погодите же! – теряя обычную свою вежливость, оттолкнул он ее и, чем-то щелкнув в руке, сделал несколько шагов к малиннику.
«Левольверт заряжает! – совсем уже коченея от страха, догадалась тетя Паня. – Пропала моя головушка!» При всей своей настырности она смертельно боялась огнестрельного оружия, и то, что сию минуту здесь, возле нее, может случиться стрельба, представилось ей как собственная неминуемая погибель. Не обращая внимания на сердитый окрик Максима Петровича, она еще крепче вцепилась в его рукав, и так, сама того не замечая, протащилась за Щетининым до самых кустов. Луч фонаря метался в малиннике, высвечивал тесно переплетшиеся лозы, метелки голенастой пожелтевшей крапивы, волшебно блеснувшую тончайшими нитями, дрожащую ткань паутины с прилипшим к ней черным листиком и притаившимся, словно мертвым, крестовичком… То, что так жутко белело в кустах, оказалось старой, бог весть как попавшей сюда газетой.
– Ну, вот видите, – проворчал Максим Петрович и сам вздохнул облегченно, – газета, понимаете ли… газета, только и всего… А, черт! – выругался он, споткнувшись и больно ударившись ногой, обутой в легкий брезентовый сапог, обо что-то железное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195