Приезжий и впрямь оказался простым человеком и очень понравился и Ермолаю и поварихе. Причем как-то так получилось, что приезжего с первого же вечера стали называть запросто – Сигизмундом, как, вероятно, из-за трудности произношения его отчества, так и благодаря той простоте, которую он сам рекламировал и которой, действительно, отличался на редкость.
Возраста он был самого неопределенного, – есть такие как бы засушенные люди, которым можно дать и тридцать пять, и пятьдесят, – голову и бороду брил чисто-начисто, лицо имел гладкое, загорелое дочерна, держался прямо, ходил не шибко, но твердо, головных уборов не носил вовсе.
От автобусного водителя Ермолай узнал, что Сигизмунд – инженер, главный конструктор, что он одинок и что у него «маленько не все дома», но получает, однако, много и даже в свое время был награжден государственной премией… А уж что прост, так действительно прост, – чистое дитё, возле него только дурак не поживится…
– Но вы, черти, все-таки не очень его обирайте, – закончил водитель. – Больно уж человек-то золотой!
– Ну дак ить! – неопределенно сказал Ермолай. – Конешна… мы – чего ж, отдыхай, рыбку лови, и так и дале… Мы ничего.
И жизнь на базе пошла безмятежная.
Сигизмунд подымался очень рано, еще до солнышка; чертом выскакивал из своего дощатого домика-скворечника, и начинал делать гимнастику. Гимнастика была чудная: он то становился на одно колено, то воздевал руки кверху и для чего-то тряс ими, то бежал на одном месте, то, как-то смешно скрючившись, совал кулаками в невидимого противника, боксировал с тенью. Проделав все это, он кидался бежать и минут пять бегал взад и вперед по опушке леса, вдоль фонарей, которые, разумеется, с тех пор, как уехали строители, из-за отсутствия не предусмотренного по штатному расписанию дизелиста, не зажигались.
Между тем восток пламенел, разгорался; медленно, торжественно выкатывался золотисто-оранжевый, невероятно большой солнечный диск, окруженный розовыми облачками, предвещавшими отличную погоду. Сигизмунд отплывал на пузатой прогулочной лодке напротив, в камыши, ловил живцов и закидывал донки на окуня. Ермолай после ночного дежурства отправлялся на кухню – вздремнуть в укромном уголке, а Дуська принималась за свои поварские дела – гремела посудой, стучала ножом, колола щепки, растапливала плиту. Синий пахучий дым низко стелился над водой, путаясь с клочьями тумана; кричала сойка, непробойной темной тучей шумно проносились скворцы, – и так мало-помалу начинался день…
Через неделю Сигизмунд знал все местные новости и лично или заочно, по рассказам Дуськи и Ермолая, был знаком со всеми наиболее видными жителями и всей незатейливой жизнью Садового. Ему очень нравилось здесь всё – и бесконечная трескотня тети Пани (она подрядилась носить ему молоко), и хитрая, путаная речь Ермолая, и свежесть и чугунная крепость Дуськиных телес, и таинственная тишина лесной ночи, когда слышны какие-то неясные шорохи в опавшей листве и молодые совята, перекликаясь между собою, перелетают с дерева на дерево… Этакая непосредственность, младенчество народного духа представлялись ему во всем. Его поэтому особенно восхитила история с призраком, по следам которого пускали даже сыскную собаку и который сейчас выслеживался районной милицией… С высоты своих научных знаний, с добродушным скептицизмом много учившегося человека, он отнесся очень легкомысленно и шутливо к той тревожной суете, какая поднялась вокруг недавнего ночного приключения следователя Щетинина и участкового Евстратова. Такому легкому отношению к садовским событиям, разумеется, как нельзя лучше способствовали неудержимо-фантастические вариации тети Пани на тему о крыльях призрака, его полетах, его жутких завываниях на изваловском чердаке. Сигизмунд только посмеивался да покачивал головой, но когда однажды вечером, возвратившись с рыбалки, увидел на берегу, недалеко от своего домика, милиционера и трех парней, разговаривавших с Ермолаем и, как выяснилось после, расспрашивавших его, не замечал ли он чего-либо подозрительного во время своих ночных дежурств, он призадумался, и что-то, какое-то смутное чувство беспокойства зашевелилось внутри. «Совершенно врос в деревенскую жизнь! – насмешливо подумал он о себе, пытаясь иронией отогнать неприятное чувство. – Что называется акклиматизировался… Скоро, пожалуй, и сам включусь в добровольные поиски тети Паниного чудища…»
Он пытался заглушить возникшее в нем чувство тревоги, а оно не заглушалось, не улетучивалось, стойко держалось, не давало заснуть. Ворочаясь с боку на бок, Сигизмунд лежал, таращил в темноту глаза. Вечером он попросил Дуську зажарить великолепную двухкилограммовую щуку, которую он подцепил на спиннинг, отлично поужинал, выпил стаканчик пахнущего дымком самогона, слегка пошалил на кухне с поварихой, – словом, все устроилось так, что приятный, спокойный сон казался обеспеченным, – ан сна-то и не было: то чудилось Сигизмунду, что кто-то, крадучись, прошел мимо домика, заглянул в окошко… То словно бы какое-то чавканье вдруг послышалось…
Тут он вспомнил, что сковорода с рыбой осталась наружи, на столике, и, сообразив, что как бы не одноглазый Ермолаев пес со странною кличкою Арлети?н подобрался к его щуке, вскочил с раскладушки и, стараясь ступать как можно тише, подкрался к окну, перед которым стоял столик, и стал вглядываться и вслушиваться. Глаза пока что ничего не различали во тьме осенней ночи, но зато чавканье слышалось совершенно явственно. Вскоре, присмотревшись, разглядел он и какую-то похожую на человека фигуру, возившуюся возле столика, и наконец понял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195