– Видали вы его! – покосился Евстратов. – Пижон какой, зеркальце носит… Словно девушка.
– А что ж такое? Культура, – невозмутимо сказал Петька, пряча зеркальце. – По-твоему, значит, лучше, если я в голове мусор буду носить? А зеркальце это, кстати сказать, трофейное: я его сейчас вон там, на бугре нашел.
– Где? Где? – вскочил Максим Петрович.
– Да вон там, в буераках в этих… Какая-то, видать, деваха обронила.
– А ну, давайте его сюда!
Чуть не вырвав из рук удивленного Петьки зеркальце, Максим Петрович жадно глянул на тыльную его сторону: там, под тонким слоем желтоватого плексигласа, была наклеена фотография, изображавшая Александровскую колонну и вид на Зимний дворец в Ленинграде.
– Ну? – Максим Петрович торжествующе поглядел на Евстратова. – Соображаешь?
– Не совсем, товарищ капитан, – озадаченно сказал участковый.
– Экой ты, братец! – укоризненно покачал головой Щетинин, бережно заворачивая в газетный лист лоскутья штанов, зеркальце и брезентовый клок с фиолетовыми инициалами, оторванный Сигизмундом от плаща ночного посетителя. – Да ведь зеркальце-то чье? Ну? Изваловское! То самое, которое этот сукин сын с изваловского комода тиснул!
Глава тридцатая
Когда-то (с точки зрения истории – совсем недавно, каких-нибудь восемьдесят лет назад) местность, в которой располагалось село Садовое, была покрыта сильными, привольно растущими и даже разрастающимися вширь за счет новых посадок лесами, большей частью государственными, или, как их называли, казенными, а частью – помещичьими, принадлежавшими довольно крупным землевладельцам.
Но во второй половине прошлого века, вместе с ростом промышленности, началось повальное истребление лесов, истребление неразумное, без оглядки, без расчета, без мысли о том, что нельзя же так бесшабашно транжирить, не заботясь о будущем, что надо как-то восстанавливать утраченное; а если чья-нибудь беспокойная голова и задумывалась над этим, если кто-то, одинокий, и подавал голос в защиту леса, его заглушали десятки и сотни других голосов, утверждавших, что «Россия наша матушка не какая-нибудь там немчура голодраная», что «леса наши не меряны, не считаны» и что «как их ни руби – конца им все равно никогда не будет»…
В казенном лесном хозяйстве еще как-то пытались уравновесить вырубку и насаждения; ученые лесоводы – такие, как Докучаев, Высоцкий, Графф – немало потрудились над этим, и благодаря им еще как-то сохранялось богатство казенного леса; но в частных владениях царил совершенный произвол, леса тут уничтожались под корень, начисто, никто не заботился об их восстановлении, никого не тревожила их горькая участь, разве только что «плакала Саша, как лес вырубали»…
Был, например, в Садовом крупный помещик по фамилии Весела?го. Получив в наследство пять тысяч десятин отличного леса, он всю свою жизнь затем положил на то, чтобы лес этот уничтожить, – продавал промышленникам огромные площади, те их, разумеется, сводили вчистую, и так продолжалось до самой революции, незадолго до которой была вырублена последняя делянка из последних ста десятин, и от большого, старого, сильного леса остались одни лишь пеньки да замусоренные ложки?, где пробивалась тощая осиновая поросль…
И вот так получилось, что стояло некогда село Садовое кругом в лесу – с речной, низинной стороны вплотную к избам подступал могучий темный дубняк казенной дачи, с нагорной – пестрое разнолесье веселагинских рощ, а теперь были только низинные леса, а от помещичьих – по горе – и пней не осталось: кочковатое поле да смутное предание о том, какие тут когда-то чащи шумели, «да ведь и не так-то уж и давно», – говаривали старики…
Но и казенный лес поредел: гражданская война прошла по нему в девятнадцатом, отечественная – в сороковых годах. Таял, таял некогда могучий лес, но, верно, и в самом деле конца ему не предвиделось, если, несмотря на непрекращающиеся порубки, он мало где сквозил, веселая в нем пребывала птичья разноголосица, радостно, шумно лопотала густая листва под напором налетевшего ветра, и казался он все таким же сильным и привольным, как и пятьдесят, и сто лет назад…
Казался! Кому казался? Неискушенному взгляду горожанина, беззаботному туристу, переночевавшему у костра и с легким сердцем, взвалив рюкзак на плечи, отправившемуся дальше по своему увлекательному маршруту, красным карандашиком вычерченному на карте области вдоль голубой змейки реки по ярко-зеленой краске, обозначавшей лес. Но можно ли было назвать лесом этот жалкий осиновый самосей? Эти корявые прибрежные ольшаники? Эту жиденькую кленовую и ореховую поросль? Конечно, нет. И эго хорошо знали и видели люди – как те, что сидели в бревенчатых конторах местных леспромхозов, так и те, чьи отличные, богато обставленные дорогой мебелью кабинеты находились в красивых громадных, блещущих стеклом и цветной облицовкой зданиях областных центров… Знали, видели – и все же находили возможным чуть ли не каждый год разрешать все новые и новые порубки, всякий раз находя им какие-то формальные оправдания, а по существу бездумно, безответственно уничтожая созданное веками и при разумном пользовании послужившее бы человеку еще века и века! Хуже всего было то, что последние годы вырубки эти все чаще и чаще стали производиться по берегам рек; в официальных документах, в отчетах и всевозможных информациях они назывались прочистками, но на самом деле были пагубой лесов и тех рек, возле которых вырубались деревья.
Но отчего же происходили такие неразумные дела, такое неразумное хозяйствование? Да очень просто. К примеру, тому же директору совхоза требовался материал для постройки новых коровников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195