Казалось, вся боль ее души рвалась наружу и душила ее. Старая черная собака сидела рядом с ней, положив голову ей на колени и устремив на нее взгляд, полный молчаливой преданности и сочувствия. Энн попятилась. Она не вправе навязывать Лесли свое общество в такую горькую минуту. Эта гордая женщина не простит этого никому.
Энн на цыпочках спустилась с крыльца и прошла через двор. Тут она услышала доносящиеся из мрака голоса и увидела огонек. В воротах она встретила капитана Джима с фонарем. С ним был крупный толстый мужчина с круглым красным лицом и отсутствующим взглядом — видимо, Дик Мор.
— Это вы, миссис Блайт? — спросил капитан Джим. — Зря вы ходите одна в такую ночь. В тумане ничего не стоит потеряться. Погодите, я отведу Дика спать, а потом провожу вас до дому. А то, не дай Бог, вернется доктор Блайт и узнает, что вы в тумане шагнули вниз с обрыва. Сорок лет назад это случилось с одной женщиной…
— Значит, навещали Лесли? — спросил капитан Джим, вернувшись.
— Нет, я не вошла в дом, — ответила Энн и рассказала капитану Джиму, что она увидела. Капитан Джим вздохнул:
— Бедная девочка! Она не так-то часто плачет, миссис Блайт. У нее много мужества. Видно, ей стало совсем невмоготу. В такую ночь на людей обрушиваются все их горести и страхи.
— Кажется, что тебя окружают призраки, — передернула плечами Энн. — Поэтому я и пришла сюда — мне хотелось увидеть живого человека и услышать чей-нибудь голос. А то все вокруг какое-то потустороннее. Даже мой родной дом кажется полным призраков. Они прямо-таки вытолкали меня наружу. Вот я и пошла к Лесли.
— Но вы правильно сделали, что не вошли к ней, миссис Блайт. Лесли это не понравилось бы. Дик пробыл у меня весь день. Я стараюсь брать его почаще, чтобы немного облегчить ей жизнь.
— А почему у него такие странные глаза? — спросила Энн.
— Вы заметили? Один глаз голубой, а другой карий. И у его отца были такие же. Я по глазам и узнал его на Кубе. А то как было узнать — с бородой и такого толстого? Вы, наверно, знаете, что это я его нашел и привез домой? Мисс Корнелия много раз говорила, что зря я это сделал, но я с ней не согласен. Иначе я поступить не мог, тут у меня и сомнений нет. Но за Лесли душа болит. Ей всего двадцать восемь, а горя она хлебнула больше, чем иная восьмидесятилетняя старуха.
Некоторое время они шли молча. Потом Энн сказала:
— Знаете, капитан Джим, мне никогда не нравилось ходить в темноте с фонарем. Кажется, что оттуда, из темноты, за мной злыми глазами следят враждебные существа. И это чувство у меня с детства. С чего бы это? Когда темнота как бы обнимает меня, я ничего подобного не ощущаю, и мне совсем не страшно.
— У меня и самого бывает такое чувство, — признался капитан Джим. — Наверно, когда темнота близко, она кажется нам другом. Однако туман редеет. С запада задул ветер — чувствуете? Пока дойдете до дому, на небе появятся звезды.
Так и случилось. Когда Энн вошла в дом, в очаге еще тлели угли, а все призраки исчезли.
Глава четырнадцатая
НОЯБРЬСКИЕ ДНИ
Яркие краски, которыми несколько недель полыхали берега бухты Четырех Ветров, наконец выцвели, и серо-голубое покрывало поздней осени легло на окрестные холмы. Целыми днями поля мокли под моросящим дождем или ежились под порывами холодного морского ветра. По ночам часто разыгрывался шторм, и Энн, просыпаясь от сильных ударов ветра по стеклу, молилась, чтобы какое-нибудь судно не отнесло к скалистому берегу бухты, потому что тогда его не спасет даже яркий и надежный огонь маяка.
— В ноябре мне иногда кажется, что весна никогда не наступит, — вздыхала Энн, грустно глядя на свой оголенный мокрый садик. Пирамидальные тополя и березы, по словам капитана Джима, «торчали как палки», хотя еловый лесок по-прежнему зеленел, презирая непогоду. Но и теперь, когда изредка выпадали солнечные дни, бухта сверкала и переливалась так беспечно, а залив так нежно голубел вдали, что бешеный ветер и шторм казались дурным сном.
Энн с Джильбертом часто проводили вечер на маяке. Там всегда было тепло и уютно. Даже когда восточный ветер пел в минорном ключе и море было свинцово-серым, в доме капитана Джима, казалось, поблескивали солнечные искры. Может быть, причиной этого был Старпом, шуба которого искрилась золотом. От огромного кота исходило сияние, вполне заменявшее солнце, а его оглушительное мурлыканье создавало приятный фон для разговоров и смеха, звучавших у камина.
Джильберт и капитан Джим обсуждали самые разные проблемы, а Энн слушала их или мечтала. Иногда с ними приходила и Лесли, и тогда они с Энн вдвоем бродили по берегу в призрачных сумерках или сидели на камнях на берегу, пока ночь не загоняла их к веселому голубому пламени. Капитан Джим заваривал чай и вспоминал о своих бесчисленных приключениях.
Лесли, казалось, получала огромное удовольствие от этих походов на маяк и искрилась остроумием и весельем. В ее присутствии разговор становился особенно оживленным. Даже когда сама Лесли ничего не говорила, она как бы вдохновляла других. Рассказы капитана Джима звучали увлекательнее, Джильберт больше острил, а у Энн разыгрывалось воображение.
— Лесли рождена, чтобы блистать в столичных интеллектуальных кругах, — поделилась как-то Энн с Джильбертом по дороге домой. — Как обидно, что такая яркая личность пропадает впустую в бухте Четырех Ветров!
— Видно, ты не слушала нас, когда в прошлый раз мы с капитаном Джимом обсуждали эту тему. Мы пришли к утешительному выводу, что Создатель, наверно, не хуже нас знает, как руководить миром, и такой вещи, как «жизнь, потраченная впустую», просто не бывает — разве что человек сам выбрасывает свои способности на ветер и зря прожигает жизнь, — а Лесли Мор ничего подобного не делает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64