Преподаватели, морского дела Суйковский и Ганенфельд сумели привить нам любовь к шлюпке — в двадцатые да и тридцатые годы основному транспортному средству на каждом военном корабле. Любили мы в свежий ветер ходить под парусами на шестерке под командованием Ганенфельда! У него научились управлению шлюпкой, стали даже призерами в парусных гонках.
Очень нравилось нам ходить на гребной барже, которая была чем-то средним между гребным катером (14 весел) и барказом (18 весел). Она отличалась чрезвычайно стройной формой и легким ходом. Сама собой образовалась команда (старшина-рулевой, 16 гребцов и крючковой) из любителей гребли. Порою, забрав часть любительского оркестра (в его составе играли ныне здравствующие контр-адмирал Б. В. Каратаев и контр-адмирал-инженер Г. Ф. Болотов), отправлялись по Фонтанке, Неве, Невке на прогулку на острова…
Гребли мощно и красиво. Оркестр, хоть и жиденький, играл изо всех сил. На набережных останавливались прохожие (конечно, больше всего девушки), махали нам руками.
— Навались! — то и дело покрикивал наш старшина Громов, а подросту Галчонок, самый левофланговый на курсе, даже в зимнее время необычайно смуглый, с глазищами точь-в-точь как у настоящего галчонка…
Но и без команды мы наваливались так, что затылками доставали до колен сзади сидящих гребцов, и баржа стремительно неслась вперед. Форштевень разрезал воду, и она пенилась белым кружевом.
Занятия греблей закаляли нас физически, вырабатывали большую выносливость, приучали к коллективному труду, к работе на воде при всякой погоде.
Как мы ни старались, а во время учений на Петергофском рейде то и дело через мегафон раздавался голос Суйковского:
— На барже, плохо! До вешки и обратно!
Легко сказать «до вешки и обратно». Это значит под веслами пройти еще более трех миль! Руки и так гудят, стали чугунными, но… «Навались!» покрикивает старшина шлюпки.
Это «до вешки и обратно» повторялось до тех пор, пока крылья весел не начинали взмахивать безукоризненно, лопасти — проходить над водой идеально параллельно, а наша баржа — идти со скоростью, намеченной неумолимым бородачом Суйковским.
Когда-то Суйковский был старшим офицером крейсера «Рюрик». Не одно «морское» словечко прошептали мы в душе по его адресу. Зато позже… Но об этом и расскажем немного позже!
После тяжелого дня мы любили вечером собраться на баке «Воина», чтобы попеть и сплясать. Благодаря стараниям Саши Сигачева, нашего общего любимца и неизменного «капель-дудкина», пели неплохо. Одна песня сменяла другую. Под «Калинку», как правило, пускались в пляс. Хорош в танце был Поленичко! А неистощимый на выдумки весельчак и балагур Коля Богданов всегда рассказывал что-нибудь смешное, умел изобразить в лицах какой-нибудь забавный эпизод. Никогда не унывающий парень, добрый товарищ, он умел поднять настроение друзей…
Наша летняя практика проходила между Петергофом — Ораниенбаумом и Кронштадтом. Дальше Большого Кронштадтского рейда не ходили, а о том, чтобы подняться на боевой корабль, могли только мечтать. Любовались линкором, крейсером и миноносцами лишь изредка, когда выпадало счастье побывать в Кронштадте.
Какое оно там, за Толбухиным маяком, море в Финском заливе? Что за неведомые острова рассыпались по его глади? Каков Гогланд — остров разбойников? Каково оно само, Балтийское море? Вот бы все узнать, увидеть… Об этом романтически мечталось в ночной тиши училища и, конечно, в удивительные, чарующие своей красотой ночи на Петергофском рейде.
Однажды в июне, вскоре после начала шлюпочного учения, на «Воине» взвился сигнал: «Шлюпкам немедленно возвратиться на корабль!» Каждая шлюпка подняла флажок: «Ясно вижу!», и все направились к кораблю.
Погода — почти штиль. Почему же возвращают шлюпки?.. Подошли к борту «Воина». Команда: «Все на подъем шлюпок!» Дружно взяв тросы талей на руки, притопывая в такт боцманской дудке, поочередно, за исключением рабочего барказа и вельбота, подняли гребные суда. Собрались в кубрике. Пришел наш «батя» — начальник курса А. П. Луковников и объявил, что весь третий курс отправляется на учебном судне «Комсомолец» в заграничный поход…
Известие ошеломляющее! Грянуло дружное «ур-ра-а!». Все обступили «батю». Посыпались вопросы.
— Ничего больше не знаю. Сейчас следует быстро собрать личные вещи, через полтора часа мы должны поездом отбыть в Ленинград. Экипировку получим в училище и послезавтра отправимся в Кронштадт, на «Комсомолец».
Пройдя школу «бати», мы умели выполнять приказания быстро, четко. В считанные минуты все было уложено. На барказе нас переправили на берег Гребной гавани. Оттуда, как по тревоге, быстрым шагом отправились на вокзал. Явились задолго до назначенного срока. Приехали в Ленинград, на Балтийский вокзал, в пешем строю дошли до училища. Притопали так быстро, что сами удивились. А ведь отмахали полгорода…
Началась предпоходная суета: сдача вещей, получение новой экипировки, столовой посуды, различных пособий, денежного содержания, положенного в заграничном плавании, закупка личных предметов туалета. Самое главное, что каждый из нас приобрел, — это эмалевые значки с портретом Ленина.
Вскоре выяснилось, что в поход вокруг Скандинавии с заходом в норвежские порты, Мурманск и Архангельск отправляется отряд кораблей. Флагманским кораблем идет крейсер «Аврора», на котором кроме экипажа будут курсанты командного Военно-морского училища, вторым кораблем — учебное судно «Комсомолец», где помимо личного состава корабля будут курсанты Военно-морского инженерного училища и мы, «подготовиловцы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104