Еще был день, когда мы вскарабкались на гору. Нам не оставалось ничего другого, как забраться на отдых в пещеру, из которой мои товарищи увидели, как с военного катера сходили и поднимались туда солдаты. Мы насчитали их около тридцати. Позже нам стало известно, что это были люди морского офицера Лаурента, который наводил страх на местное население. После кровавой расправы над группой наших товарищей он теперь производил смену своих людей.
Перед удивленными глазами Бенитеса предстали "сеньоры с ружьями" во всем их обличии. Складывавшаяся ситуация была довольно неприятной. Если бы нас обнаружили, у нас не было бы ни малейшей возможности спастись. Оставалось бы лишь одно - принять бой и биться до конца.
День прошел без крошки во рту. Потребление воды было строго ограничено. При распределении ее нами использовался в качестве мерки окуляр телескопического прицела. Ночью мы вновь тронулись в путь, стремясь подальше уйти от места, где встретили один из самых тяжелых дней войны и познали горечь поражения, где страдали от голода и жажды, где от постоянной близости неотвратимой опасности чувствовали себя как мыши, попавшие в мышеловку.
После некоторых приключений мы добрались до ручья, впадающего в море и, бросившись на землю, стали жадно пить до тех пор, пока наши голодные желудки не переполнились водой. Затем наполнили фляги и продолжили путь, На рассвете мы поднялись на вершину небольшой горы, где росло всего несколько деревьев, организовали круговую оборону и замаскировались как только могли. На этой горе мы провели целый день, наблюдая за самолетами, которые летали над нашими головами. Их летчики что-то неразборчиво вещали через громкоговорители. По мнению Альмейды и Бенитеса, ветеранов Монкады, это было предложение сдаваться в плен. Из леса временами доносились невнятные крики.
Ночью наша группа продолжила свой путь и наткнулась на дом, из которого раздавались звуки оркестра. И снова возник спор. Рамиро, Альмейда и я считали, что ни в коем случае не следует идти на эту вечеринку, потому что крестьяне в силу естественной болтливости немедленно разнесут весть о нашем присутствии в этом районе. Бенитес и Камило Сьенфуэгос высказались за то, чтобы в любом случае пойти туда и поесть. В конце концов Рамиро и мне было поручено подойти к дому, узнать новости и достать еду. Когда мы были уже близко, музыка прекратилась и до нас донеслись слова: "А теперь давайте выпьем за всех наших товарищей по оружию, которые так блестяще показали себя..." Этого было вполне достаточно, чтобы как можно быстрее и тише вернуться назад и сообщить нашим товарищам, кто был участником развлечения в этом доме.
Пришлось продолжать наш путь. Двигаться становилось все тяжелее. На следующую ночь почти все товарищи отказались идти дальше, и тогда было принято решение постучаться в боио[3], расположенный в Пуэркас Гордас, неподалеку от шоссе. Это случилось девять дней спустя после засады.
Нас приняли приветливо. В крестьянской лачуге было устроено настоящее пиршество. За едой время прошло незаметно. Стало светать, и мы уже не могли выйти оттуда. Начали приходить крестьяне, которым сообщили о нашем появлении. Они хотели познакомиться, несли продукты и подарки.
Маленький домик, в котором мы находились, вскоре превратился в ад. Альмейда был первым, у кого началось сильное расстройство желудка. Затем это страдание наступило для остальных. У некоторых началась рвота. Пабло Уртадо, измученный морской болезнью, многодневным походом, голодом и жаждой, не мог подняться.
Было решено отправиться в путь ночью. Крестьяне сообщили нам, что, по слухам, которые ходят здесь, Фидель жив и что они могут отвести нас туда, где он, возможно, находится с Кресенсио Пересом. Но они советовали нам, прежде чем отправиться в путь, оставить обмундирование и оружие. Мы с Альмейдой взяли с собой автоматы, а восемь винтовок и все патроны к ним были оставлены в доме крестьянина. Разбились на две группы, одна состояла из трех, а другая - из четырех человек. Двигаясь таким образом, мы могли останавливаться на отдых у крестьян и постепенно добраться до Сьерра-Маэстры.
Если мне не изменяет память, в нашу группу вошли Панчо Гонсалес,.Рамиро Вальдес, Альмейда и я, а в другую - Камило, Бенитес и Чао. Больной Пабло Уртадо остался в Пуэркас-Гордасе.
Едва только мы ушли, хозяин дома поспешил поделиться новостью с другом и обсудить с ним, где спрятать оружие. Однако последний убедил его, что винтовки можно продать, и обратился к посреднику, который донес об этом военным властям. Через несколько часов после того, как мы покинули первое гостеприимное пристанище на Кубе, в него ворвался враг, арестовал Пабло Уртадо и захватил все оружие.
Мы находились в доме адвентиста Архелио Росабаля, которого все звали Пастором. Как только до этого человека дошло печальное известие об аресте Уртадо, он сразу связался с другим крестьянином. Последний очень хорошо знал местность и симпатизировал повстанцам. Той же ночью он согласился провести нас в более безопасное место. Гуахиро[4], с которым мы познакомились при этих обстоятельствах, звали Гильермо Гарсия. Сейчас он командующий Западной армией и член национального руководства нашей партии.
В пути останавливались у Карлоса Маса, вступившего позднее в нашу армию, Перечу и еще у нескольких крестьян, имена которых я не помню. В один из дней на рассвете пересекли шоссе, ведущее в Пилон, и без помощи проводника добрались до дома Монго Переса, брата Кресенсио, где к тому времени собрались все оставшиеся в живых участники экспедиции, а именно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88