Но пристально следил за его судьбой. И сейчас гордился, что Зуур погибнет, как и подобает алголианину — приобщившись к великой мудрости Алгола. В исходе церемонии Фоор не сомневался ни тогда, когда шестнадцать лет назад предложил родного сына в отстоятели Красной часовни, ни тем более сегодня, после видения ему во сне Алвисида. После соприкосновения в День Одухотворения с частицей Алгола Красной часовни еще никто не оставался в живых. В других Каталогах — да, и не редко. Но не здесь.Отстоятель Зуур медленно приближался к гибели и в душе его все ликовало. Путь по спиралевидному золотому пандусу Алвисида длиной в тысячу шестьсот семьдесят пять ярдов оказался длиной в жизнь. Оставалось четыре последних витка из шестнадцати, что-то около пятидесяти ярдов… последние минуты жизни. Лучшие минуты, ради которых стоило жить. Зуур не сводил взгляда с частицы малой, ставшей для него самой жизнью, все остальное для него просто перестало существовать. Священный предмет, с которым отстоятель почти сроднился за шестнадцать лет, уже ожил — едва заметно вибрировал, от него исходили флюиды могущественной силы, он из холодно-коричневого, матового бугристого камня превратился в прозрачно-чистый и идеально ровный шар, излучающий зеленое сияние. Пение внизу священного файла сюда, к частице малой уже не доносилось — до испещренного формулами Алвисида мозаичного пола было не менее семидесяти пяти футов.Все внимание Зуура поглотил священный шар, Зуур говорил с ним, рассказывая частице плоти Алгола всю свою полную битв и опасностей жизнь, открывая душу свою, ничего не утаивая. Ему не было дела до какого-то поднявшегося переполоха наверху — он готовился к встрече со справедливым и мудрым Алголом.Координатор Фоор тоже ни одним мускулом лица не выразил озабоченности, хотя краем глаза видел, как тихо распоряжались дебаггеры, как к платформе у южной стены храма устремились вооруженные воины и контрлбрики. Пение файла продолжалось, церемония приближалась к кульминации. Магические кристаллы Алвисида, унесли стремительно вверх платформу с разъяренными воинами. «Началось, — думал Фоор, — но чтобы ни случилось — случится по воле и с ведома Алвисида и надо все воспринять мужественно и должным образом встретить любые испытания. Я готов».Уррий, взъерошенный, с выступившим на лбу потом, сжимая в руке меч дебаггера Саара, щурился, привыкая к полумраку часовни. Он был поражен, хотя, после сражения с призраками и разрисованными иноверцами считал, что уже потерял способность удивляться. Привычная, обыденная, хорошо знакомая Красная часовня была теперь неузнаваема! Исчез алтарь, стены совершенно другие, с невообразимыми по реальности изображениями, пропал пол, черт побери! — внизу открывалась впечатляющая панорама подземного храма. И шар, тот, в который превратился старец Варинод, шар, привычный Уррию с семилетнего возраста, когда Уррий впервые оказался в часовне и тогда в первый и последний раз удививший мальчика тем что не падает, этот шар теперь ожил и сверкал жизнерадостно, словно здороваясь с Уррием, как верный пес после долгой разлуки с хозяином. Уррий тысячу раз бывал здесь и всегда шар был безжизнен. Однажды, несколько лет назад, в отсутствие Фракса, Уррий даже оседлал, балуясь, шар верхом. Правда, он никогда никому не рассказывал об этом, опасаясь упреков и сам стесняясь, усматривая в этой детской шалости осквернение несчастного старца Варинода.Уррий оторвал наконец взгляд от шара и посмотрел вниз. Удивительная лента из золотых перекладин кругами сбегала вниз, поддерживаемая прямоугольными столбами. Редкие золотые перекладины странным образом позволяли видеть все, что происходило внизу, хотя расстояние до пола и было велико — фигурки людей казались крошечными, словно там копошились насекомые. По круговой золотой дороге поднимался человек — Уррий, приглядевшись, с трудом узнал в нем отшельника Фракса. Как он сейчас был не похож на себя! Исчезли усы и седеющая борода, исчез и венец волос вокруг его головы, был одет он в непонятную одежду, не одежду даже, а просто завернут от шеи до пят в огромный кусок сине-желтой ткани с отливом, голые руки его покрывали такие же, как и у раздавленных Чертовым камнем воинов, полоски. Фракс шел, не отрывая взгляда от сияющего шара, Уррия он не замечал. До верха ему оставалось несколько ярдов. Шар сверкал все интенсивнее, в зеленоватое сияние добавились фиолетовые, бордовые, алые оттенки.Уррий-то считал, что Фракс в беде, что иноверцы пытают, а может даже убили его, а он… Он, оказывается, тоже иноверец…— Фракс! — закричал Уррий. — Что происходит, Фракс?!Фракс сделал еще несколько шагов, потом до него видимо дошло, что это кличут его, и он, с трудом соображая, посмотрел на осмелившегося прервать его торжественное восхождение. До конца пандуса, переходящего в узкий, не более двух футов шириной, мостик, ведущий к шару, оставался ярд.— Уррий? — удивился отшельник и вдруг взгляд его остановился на чем-то, находящимся за плечом юноши. На лице Фракса появилось выражение недоумения, затем лицо отшельника исказила гримаса — то ли ужаса, то ли необычайного восторга.— Алвисид! — заорал Фракс так, что казалось его услышат аж в Рэдвэлле. — Ты — Алвисид!Уррий вздрогнул от этого вопля и обернулся. На картине перед ним был изображен он. Ошибиться было невозможно, Уррий многократно разглядывал себя в матовых зеркалах замка и в чистой воде озера — это был он, только старше и с другой прической (собственно, прически у Уррия как таковой не было, но все равно волосы не так лежали). «Откуда здесь эта картина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144