Они должны были незримо охранять Наследника. Одного из них Фоор приставил исключительно к голове Алвисида — ни в пути, ни в замке с драгоценной реликвией не должно ничего случиться. Один из шестнадцати попросил Фоора разрешения сделать себе Дэлетс — священный алголианский обряд самоубийства — поскольку, Наследник убил его родного брата, и он поклялся отомстить Наследнику. Фоор не вышел из себя, он очень спокойно и торжественно освободил именем Алгола их от всех клятв, от всей прошлой жизни — для них теперь есть только Наследник Алвисида. Только великая цель — сын великого Алгола должен быть возрожден и навести в этом грешном мире порядок. «А ты, хэккер Гуул, — ткнул он пальцем в просившего о Дэлетсе, — станешь братом Наследнику. Ты единственный можешь не скрывать перед ним, что ты алголианин. Ты должен находится рядом с ним все время и уберечь от любых опасностей. А сейчас все вы будете говорить с Алвисидом!» Вновь посвященные хэккеры бухнулись на колени — их души переполняли волнение и счастье, любой ценой они исполнят свою миссию, даже ценой жизни. Если же они допустят промах и с Наследником случится непоправимое — все сделают себе Дэлетс. Да будет так — саве, саве, саве, энтер!
Шестнадцать телохранителей Наследника Алвисида растворились в бриттской и бретонской армиях, изменили облик, стали неприметны, но всегда поблизости от сэра Радхаура, графа Маридунского. Хамрай знал лишь о семерых. Значит, остальные либо погибли в сражении при Рэдвэлле (не зря же несмотря на то, что Радхаур был в самой гуще битвы, он не получил даже царапины), либо были настолько сильными магами, что прикрывались фальшивыми думами.
Хамрай не знал, чего ожидать от четверых гостей Рэдвэлла. Их мысли прочесть было нельзя. Бламур сказал — два ирландских рыцаря. Разумеется, об оруженосцах он не упомянул. Значит еще и два оруженосца — алголиане. И еще четверо — простых ирландских солдат, взятых в оруженосцы по пути, для отвода глаз. Алголиане опасные противники, но мощных магов среди приехавших не было, иначе Хамрай вообще не обратил бы внимания на путешественников — он сам, например, мог запросто не только заблокировать свои мысли и прикрыть их чужими, но и надежно прикрывать мысли еще пяти-семи сопровождающих.
Хамрай как-то пробовал через коридор Алвисида войти в Ферстстарр — главный каталог алголиан. Но в открытую дверь увидел лишь свежесложенную каменную кладку. Конечно, он запросто мог пробить эту стены силой своей магии, но тогда он привлек бы к себе внимание алголиан. Подумав, Хамрай решил не беспокоить улей, пока пчелы не жужжат.
«Нет, — наконец решил Хамрай, — вряд ли эти четверо приехали с дурными намерениями — просто на разведку.»
Ведь голова Алвисида — реликвия из реликвий — теперь хранится в Рэдвэлле. Возможно, они приехали узнать, как она охраняется — надежно охраняется. Мало того, что в замке живет приставленный к ней алголианин (живет ли? Может, и погиб, поскольку все семеро алголиан, кого Хамрай опознал, отправились вслед за Радхауром) так еще и Хамрай на всякий случай наложил на комнату, где хранилась голова и библиотека Алвисида, мощное заклятие, не позволяющее никому войди туда, кроме Радхаура и самого Хамрая. Конечно, другой тайлорс, например новый верховный координатор алголиан, может сломать заклятие, но на это у него уйдет несколько часов, если не дней. А Хамрай здесь, рядом, всегда успеет вмешаться.
Что ж, пусть разведывают. В замке, кроме новых алголиан, вот уже десять лет жил сэр Бан — после взятия Рэдвэлла старый прославленный воин решил доживать в тиши и спокойствии свои дни здесь. Раны и годы подточили его здоровье, мечом он уже не мог принести пользы своей стране. Сэр Бан действительно по крови был бриттом. Но не христианином по убеждениям — алголианином, посланным по заданию совета хэккеров под личиной христианина жить в Британию, где у алголиан, невзирая на запрет Алвисида, были свои интересы. Пусть сэр Бан и доложит им обстановку.
Значит, торопится некуда — пусть гости наливаются элем. Эль — непривычен для алголиан, они пьют священный напиток сид, который гораздо крепче эля, в несколько раз. Но алголиане не знают, насколько эль коварен. Пусть пьют, может, разговорчивей станут, когда к ним присоединится барон.
Хамрай оправил на себе сухую одежду, провел рукой по усам. Посмотрел на перстень, что украшал безымянный палец левой руки.
Он мысленно пронесся к своему замку и чертыхнулся.
Никуда эти алголиане не денутся. Если они хотели приступить к решительным действиям — уже приступили бы. А они даже не пытались применить магию — вообще. Хамрай понимал, что волнуется, что хочет сделать то, что требует сердце, а не разум. Да и плевать — все равно новое открытие проверить надо, не сегодня, так завтра. А рождение сына — у Хамрая такого еще не было.
Он решительно вышел из комнаты и уверенно пошел по коридору. Ему не нужен свет, не нужен провожатый. Дорогу он знает и так, а если бы и не знал — сердце подсказало бы.
В огромной подземной пещере под замком было холодно; глухо разносились эхом звуки шагов. Здесь, а не в аббатстве, еще со времен первых хозяев Рэдвэлла, располагалась фамильная усыпальница рода Сидмортов.
Каменные изваяние на огромных гробах равнодушно смотрели в черноту, не обращая на появившегося человека ни малейшего внимания.
Хамрай хотел, чтобы именно здесь хранилась голова Алвисида, но Радхаур резко возразил: «Сэр Алан жив, а здесь покоятся только усопшие.» Хамрай не стал спорить. Ему почему-то показалось, что если бы он предложил установить голову в графских покоях, Радхаур перенес бы останки сэра Алана именно сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105