Рубиновый целиком проглотил мою историю. Я поклонился и спустился по
лестнице. Во дворе у ворот и в прилегающих дворах строились джерды,
радуясь возможности приняться, наконец, за дело. Я разглядел Бэйглара,
Дашема и остальных, выезжающих в окружении своих капитанов. Я подумал:
"Если сейчас Сорем не появится, он потеряет все". Но вот появился и он.
Он выехал во двор в полном боевом облачении, на белом жеребце,
покрытом белой попоной, как старый масрийский мираж - человек-лошадь в
темно-красном свете факелов. Никому бы и в голову не пришло, что несколько
минут назад он бушевал, как рассерженный ребенок.
С самого начала мы договорились, что я поеду с ними. Моя роль была
основной, - то, что я решил сделать и отчего у меня пересыхало во рту,
когда я понимал, что отступать некуда. Один из джердиеров вывел мою
лошадь, белую Стрелу, которого сегодня днем подарил мне Сорем, а казалось,
это было годы назад. Я вскочил в седло и увидел, что Сором поставил своего
коня передо мной.
- Вазкор, - сказал он. - Вы простите мне мою глупость? Я, не подумав,
говорил с человеком, чей совет я ценю и чье суждение принимаю без спора.
Поймите, мой дед основал этот город. Мне не нравится, что он рушится
вокруг меня, пока я отсиживаюсь в укромном месте.
Мне показалось, он просил у меня последнее прощение. Или я у него?
- Вы не сказали ничего такого, о чем бы я вспоминал со злобой, Сорем
Храгон-Дат.
Богатые горожане столпились на стене, чтобы посмотреть, как выезжаем
мы, спасители города и их золота. Ворота стояли нараспашку; с площадки над
ними неслись звуки медных рожков. Джерд - прекрасное зрелище, а о пяти
джердах можно сказать, что это зрелище в пять раз прекраснее. Я ехал с
Соремом впереди, и мое сердце билось медленно, как во сне.
Я пристально смотрел на них, на проходящие медные легионы, на игру
света на белых мечах и кроваво-красной коже, как маг-священник на старой
фреске на стене храма смотрит на мир сквозь магический кристалл. Несмотря
на то что во рту у меня пересохло - ведь я шел к Старому Хессеку, -
казалось, мой страх не имел отношения ко мне.
На парапете стояла женщина, женщина в мужской одежде, с маленькой
золотой змейкой вокруг ее запястья. Малмиранет тоже наблюдала за нами из
Цитадели, глядя на это зрелище, как львица глядит со скалы на восход,
предвещающий удачный день для охоты. Но и ее я разглядывал, как сквозь
кристалл. Через сто лет или даже намного раньше, она будет пылью в
гробнице, а я - мертвым богом.
Хессеки-рабы, которых не впустили, всхлипывали, просились внутрь и
потихоньку разбегались.
И вот перед нами развернулся город, пылающий пожарами, а я снова был
в своем теле, снова был человеком, а впереди меня был враг, которого я
хотел уничтожить.

4
Легион Дашема отправился галопом через Пальмовый квартал на восток,
джерды Денейдса и Бэйлгара повернули по дороге на юг, чтобы остановить
случайные передвижения хессеков по пригородам. Джерд Ашторта поехал на юг,
а потом на запад, чтобы подобраться к Торговому городу оттуда, где
кончалась Стена Храгона, потом они должны были повернуть на север,
освободить порт и запереть с тыла четыре тысячи хессеков, где возможно
отрезать им путь с флангов и, таким образом, толкать их вперед на джерд
Сорема у самой Стены Храгона и у Ворот Крылатой лошади.
Отчаявшаяся толпа на Янтарной дороге, не получив милости у закрытых
ворот, под напором Бит-Хесси отступала к югу, оставляя на земле позади
себя множество убитых, все они погибли случайно или были задавлены в
панике своими собратьями-горожанами. Вселенский базар и прилегающие к нему
улицы, рынки, лавки и склады были заполнены крысами из Бит-Хесси или
горели в тех местах, где они побросали свои факелы и побежали дальше.
Но теперь их движение замедлилось. Причиной тому стали не жадность и
не любопытство армии завоевателей, останавливающейся для грабежа и
насилия, или чтобы просто поглазеть на чужие сокровища. Оказалось, что
такие простые действия Старый Хессек не интересовали.
Отсутствие вожака замедляло их поход и лишало его цели. Они поднялись
по воле Шайтхун-Кема, они пели ему свою песнь на улицах, но нигде не было
видно их Бога, Ставшего Видимым.
Я не думал о том, что я предал их. Я видел только грязь, которую надо
стереть, гнездо гадюк, которое надо растоптать.
Сорок джердиеров, которые держали Ворота Крылатой лошади под напором
перепуганной, но безобидной толпы, были убиты хессекскими метательными
снарядами. Позади стены прыгал свет, то алый, то затягивавшийся черным,
невдалеке появилась вторая стена - из дыма, откуда слышались потрескивания
дерева, крики о помощи или вопли муки и ужаса. Хессеки крутились у ворот,
где их собралось не меньше тысячи с самодельным тараном - тяжелыми
дверными косяками близлежащей гостиницы, которые и были выломаны для этой
цели, - и глухо били ими в железные ворота. Над этой кошмарной сценой,
столь напоминающей потревоженную колонию муравьев, бегающих по скелету,
медленно опускалась странная пелена какого-то ослепшего молчания. Их крики
прекратились, и вдохновение угасло.
Они заметили появление вооруженных людей на склоне холма по другую
сторону стены и прекратили суету, а их бледные лица "старой" расы казались
мне одинаковыми - колодцы без дна, почти идиотские, пугающие молчаливым
слабоумием.
Джерд остановился, сияющий новой бронзой в колеблющемся свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125