С обеих сторон раздались приветственные возгласы, полетели канаты, черные борта мягко соприкоснулись и с легким поскрипыванием стали тереться друг о друга, словно корабли тоже радовались встрече и были готовы обменяться новостями. С палубы на палубу перебросили широкие сходни, две толпы – мужчин и женщин – раздались, образовав широкие проходы к кормовым надстройкам.
Рыжий двинулся вперед в сопровождении трех своих помощников. За ними шли помощники помощников и прочие чины корабельной иерархии; Башка, боцман команды гарпунеров, тащил кувшин с хмельным. Учуяв крепкий запах спирта, Блейд решил, что то была знаменитая спотыкаловка.
Навстречу вождям мужского клана двинулась группа женщин, и разведчик с любопытством уставился на них. Впрочем, если не считать пары поросших коротким пухом грудей, самки хадров внешне не очень отличались от самцов. Они были такими же коренастыми и волосатыми, в набедренных повязках из кожи, на шее кое-кто носил ожерелья. Среди их плотной толпы Блейд разглядел ребятишек самого разного возраста – от грудных на руках у матерей (или кормилиц – кто их знает?) до подростков. Затем он сосредоточил внимание на приближавшейся делегации.
Впереди шла рослая особа, на редкость толстая для обычно сухопарых хадров. Ее огромные груди свисали до пояса, на заросшем шерстью лице застыло выражение важной сосредоточенности, темные глаза смотрели властно и сурово. Несомненно, Грудастая, понял Блейд, предводительница клана Каракатицы. Да, против этой мохнатой четырехрукой дамы его мужское обаяние было бессильно; они с ней являлись существами разных пород. Раньше он мог бы положиться на свою силу и хитроумие – но, увы! – сейчас и то, и другое надежно блокировали религиозные догматы. Ни помыслом, ни действием Блейд не сумел бы причинить вреда этому весьма опасному созданию, а потому решил держаться от Грудастой подальше.
Однако это ему не удалось. Представители обоих кланов встретились точно посередине трапа, соединявшего суда, кувшин со спиртным был пущен по кругу, высокие стороны обменялись парой слов – вероятно, шуточками, ибо стоявшие окрест хадры загоготали; затем Рыжий обернулся и, отыскав взглядом Блейда, сделал ему знак приблизиться. Понимая, что сейчас капитан будет демонстрировать свое приобретение на потеху публике, Блейд тяжело вздохнул и сделал шаг вперед.
За те три недели, что он провел на борту корабля хадров, ему случалось видеть Рыжего и его помощников лишь мельком – расстояние, разделяющее их, было слишком велико. Теперь Блейд обратил внимание, что глава клана принарядился: браслеты на всех четырех руках были серебряными, а не бронзовыми, и пояс украшала вышивка перламутром. Глаза у него поблескивали – видно, он успел основательно приложиться к кувшину.
– Вот, – Рыжий ткнул пальцем в широкую грудь своего нового матроса, – Носач. Никогда такого не видел – ни на Восточном Архипелаге, ни на Южных островах.
Он уставился на Грудастую, словно приглашая ее подивиться на этакое чудо природы. Женщина брезгливо поджала губы.
– Двурукий, голый… – голос у нее оказался басистый и густой. – Никогда бы не пустила двурукого на свой корабль. Мразь какая!
– Не судите и судимы не будете, – произнес Блейд, стараясь выдавить милую улыбку. Мохнатая дама, однако, осталась непреклонной.
– Умничает, хрыло, – сердито произнесла она. – Все они такие умники… только и зиркают, как бы обобрать честного хадра. Ладно, – она еще раз окатила Блейда ледяным взглядом, и повернулась к Рыжему, – пусть пьет и жрет, но ко мне на борт – ни ногой!
– Да он – смирный парень, – встрял за честь команды Лысак. – И работящий, клянусь Китом-прародителем!
– Пусть и работает при ваших нужниках, – сурово отрезала Грудастая, – а свои мы сами вычистим!
– Да смирный он и почти непьющий, – продолжал отстаивать достоинства Блейда Лысак. – Ну че плохого, если народ поглядит на него да повеселится?
Старшая клана Каракатицы уставилась на Лысака холодными глазами.
– Если хочешь, парень, можешь сегодня ночевать с этим уродом. Расчавкал?
Лысак сник и рассыпался в извинениях. Блейд, усмехаясь про себя – нравная дамочка! – отошел и уселся у нагретой солнцем деревянной стены надстройки, где хранились гарпуны, колотушки, топорики и остальное промысловое снаряжение. Он не хотел никому мешать или, тем более, послужить причиной раздора, он закусит, сделает глоток-другой местного виски – с чисто исследовательской целью, понаблюдает за нравами хадров и мирно отправится в постель. Более умеренную программу было трудно вообразить.
Высокие чины удалились в сторону кормовой надстройки женского корабля. Солнце село, и на палубах зажгли сотни факелов и плошек с китовым жиром; в почти безветренном воздухе они горели ярким немигающим пламенем. Из камбузов поплыли запахи жареного китового мяса и рыбы, три или четыре самодеятельных оркестра начали наяривать на горнах и рожках зажигательные мелодии и хадры пустились в пляс, время от времени прикладываясь к кувшинам со спиртным. Блейд заметил, что то одна, то другая парочка спускаются вниз, в жилые кубрики – видимо, из соображений благопристойности. Во всяком случае, на палубе никто не валялся.
Он поел ароматного мяса с приправой из терпких водорослей, глотнул спотыкаловки – этот напиток действительно напоминал неплохое ячменное виски и, полюбовавшись на причудливые тени танцующих, метавшиеся в полумраке, на мирное звездное небо и океан, отливающий алыми отблесками в свете факелов, отправился спать.
Койка его, однако, была занята. В кубрике парила темнота, и Блейд лишь кончиками пальцев нащупал чье-то мохнатое плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69