— Вот он, пред вами. Можете прикончить.
Продолжая расчесываться, она перешла на другую сторону и посмотрела на меня, покачав головой. Я ожидал, что девичьи глаза окажутся столь же уязвимыми, как и все ее молодое существо. Но ее газельи глаза оказались старыми и холодными. Слабое усилие памяти пробудило во мне воспоминание о глазах мальчиков Льюзана, глазах, не меняющихся от попрошайничества, жалоб и голодных улыбок, которыми они встречали американских солдат.
— Можно было бы сделать это прямо сейчас, — сказала она. — Или, может, кто другой сделает. Это единственный для меня способ перестать приходить сюда. Ха! У него и моего папы всего три месяца разница в возрасте. Но Уаксвеллов не убивают. Здесь с ними поступают иначе.
Бу Уаксвелл зарычал и медленно перевел себя в сидячее положение, опустив голову между коленями и аккуратно придерживая затылок ладонями. Он поглядывал сквозь ресницы, которые я не заметил раньше, черные, густые и по-девичьи длинные.
— Я ухожу. Ты меня слышишь? — сказала девушка.
— Значит, уходи, Синди.
Она поглядела на него, пожала плечами и направилась обратно к своей сумке и свитеру. На полпути она остановилась и крикнула мне.
— Мистер, он будет все время думать, как бы врезать вам в тот момент, когда вы меньше всего ожидаете.
— Не собираюсь я этого парня обрабатывать. Ступай домой, девочка, — сказал он.
Обхватил колени, Бу прислонился к борту. Покачав головой, он сунул палец в ухо.
— Я из-за тебя оглох на эту сторону, словно водопад внутри. И голос хрипит. Дзюдо, что ли?
— Курс заочного обучения в Обезьяньем питомнике, Бу.
Синди со скрипом открыла дверь гаража и выкатила красно-белый мотороллер «Веспа». Положила на руль, убрала сумку и свитер в ящик, на багажнике, вытащила белый шарф и тщательно замотала волосы. В нашу сторону она даже не поглядела. Сняла белые туфли и убрала их в одно из отделений. Потом нажала на стартер, подняла руль с земли, задрала юбку до середины, обнажив толстые белые ноги, оттолкнулась и скользнула на сидение, слегка приподнявшись. Покачиваясь, она постепенно установила равновесие, мотороллер чихнул, и девица укатила по залитой солнечным светом дороге. Дым повисел немного в воздухе и растаял.
— Молода она для тебя немного, разве не так?
— Да нет, уже подросла и созрела. Я ей одолжил бабки на этот мотороллер. Синди моя соседочка на этот год. Живет тут рядом, в конце Марко Велладж. Стоит заскочить в эту старую дыру и дать длинный автомобильный гудок, потом короткий, потом опять длинный. И вернуться в этот дом. Усядусь в кресло, и уже слышу, мотороллер жужжит там в ночи, как трутень. Она сколько раз мне говорила, что в жизни больше не придет, но каждый раз вся в мыле и пене появляется, словно всю дорогу бежала, а не ехала.
— А почему ее родители не остановят?
Он заговорщицки усмехнулся и подмигнул.
— Да лет десять назад побеседовали мы тут с ее папашей, Клитом Ингерфельдом насчет его бабы. Что-то мне очень захотелось отстегать его кнутом по заднице. Он это помнит хорошо, начинает слюни пускать, стоит мне поздороваться. А эта толстуха, я тебе скажу, еще лучше все просекает, чем ее мамаша. — Он посмотрел на меня с видом потрясенной невинности. — Ты что сюда ехал про мою личную жизнь разузнать?
— Да нет. Хотел поговорить насчет возможности деньжат подзаработать. Примерно таким же способом, как и в случае с Артуром Уилкинсоном.
— Ну, я бы сказал, что на нем мы и гроша не заработали. Если бы та сделка выгорела, то мы должны были получить неплохие бабки. Но весь доход — это вложенные деньги минус накладные расходы, а их выше головы было.
— Бу, что-то у тебя вдруг стало получше с речью.
Он ухмыльнулся.
— Приходилось пару раз грамоте обучаться. Когда нужно было меня высшим и знатным представлять. Да и чтобы со мной образованные женщины знакомились.
— Дай мне еще один шанс, и я тоже с тобой познакомлюсь. Это я тебе обещаю. Если еще раз начнешь выпендриваться, то я тебе такие же яркие воспоминания оставлю, как ты отцу Синди. Долго будешь как глубокий старик по округе ковылять.
Он пристально изучал меня.
— Господи Боже, ну и размерчики у тебя. Мне бы присмотреться получше прежде, чем за тебя браться. С такими ручищами ты килограмм на восемь больше тянешь, чем я думал. Но я не Клит Ингерфельд. Можешь мне половину костей переломать, а все равно найду, как подняться да достать тебя, так что лучше помни об этом. Знай, я тебя как-нибудь безопасным образом уберу, увезу к Реке утопленников и засуну там под корни ризофоры на пищу крабам. Учти, я не первый раз свои проблемы так решаю.
И он не блефовал. Просто абсолютно хладнокровное и конкретное утверждение своей власти.
— Тогда я поставлю вопрос по-другому, Бу. Если ты попытаешься что-нибудь подобное сделать, а это не сработает, то я уверен в том, что ты не сможешь ни в одну лодку ни влезть, ни вылезти.
Наблюдая за ним, я заметил, как в голубых глазах мелькнуло уважение к праву сильного, хотя и наполовину скрытое длинными ресницами. Он зацепился большими пальцами за ремень. Потом молниеносно, что достигается только долгой и интенсивной тренировкой, рывком расстегнул пряжку, высвободил ее, обнажив яркое, гибкое лезвие, скрытое кожей пояса. Его рука мелькнула так быстро, что у меня не оставалось надежды перехватить ее. Лезвие вошло в землю в сантиметре от моего левого ботинка, так глубоко, что лишь латунная пряжка виднелась на поверхности, раскачиваясь над землей. Лениво усмехаясь, он прислонился к борту. Я нагнулся, взялся за пряжку, высвободил лезвие, стер с него землю, проведя между большим и указательным пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83