Дверь не поддалась.— Там пока никого нет, — сказала девушка. — Галерея открывается для посетителей в десять.— Что же вы тогда здесь делаете?— Я здесь работаю.— Так откройте дверь.— У меня нет ключа, — объяснила она. И строго добавила: — Все равно до десяти посетителей мы не впускаем.— Я не турист. Во всяком случае, на данный момент. Я пришел повидаться с мистером Вестерном.— С Хью? — Она впервые посмотрела мне в глаза. — Его здесь нет. Он живет за углом, на Рубио-стрит.— Я как раз оттуда.— Но его здесь нет. — Она произнесла эти слова с удивительной твердостью. — Здесь никого нет. Только я. Да и то скоро уйду, если не придет доктор Силлимен.— Силлимен?— Доктор Силлимен, наш куратор. — Она сказала это так, как будто бы он был хозяином галереи. Через некоторое время добавила более мягким тоном: — А зачем вы ищете Хью? У вас к нему дело?— Вестерн — мой старый друг.— Да?Она сразу потеряла интерес к разговору. Несколько минут мы стояли молча. Она снова начала нетерпеливо постукивать ногой. А я смотрел на людей, шедших по улице в это субботнее утро: женщины в брюках, женщины в шортах, несколько мужчин в шляпах и беретах. У многих были испанские или индейские лица. Почти половина машин на дорогах — с номерами из других штатов. Сан-Маркос был единственным в своем роде западным пограничным городом на океанском побережье — эдакая помесь курорта с пристанищем множества художников.Маленький человек в малиновом вельветовом пиджаке отделился от толпы и стал подниматься по лестнице. Он двигался быстро, как обезьяна. Его морщинистое лицо как раз чем-то напоминало обезьянье. Торчащие кудрявые седые волосы увеличивали его рост дюйма на три.— Простите, Элис, что заставил вас ждать.Она отмахнулась:— Все в порядке. Этот джентльмен — друг Хью.Он повернулся в мою сторону. На лице появилась улыбка и тут же исчезла.— Доброе утро, сэр. Как, вы сказали, вас зовут?Я сказал ему. Он пожал мне руку. Его пальцы напоминали тонкие железные крючки.— Вестерн должен быть здесь с минуты на минуту. А вы были у него дома?— Да. Его сестра полагает, что он мог провести в галерее ночь.— Но это невозможно. Вы хотите сказать, что он не ночевал дома?— Возможно, не ночевал.— Вы не сказали мне этого, — вмешалась в разговор блондинка.— Не думал, что вам это интересно.— Элис имеет право интересоваться, где ночует Хью, — заметил Силлимен, и глаза его охотно блеснули. — Они собираются с Хью пожениться, кажется, в следующем месяце, ведь так, Элис? Кстати, вы знакомы с мисс Тернер, мистер Арчер?— Хелло, мистер Арчер. — Голос ее звучал совсем недружелюбно. Вероятно, Силлимен разозлил ее.— Я уверен, он сейчас явится, — Силлимен старался ее успокоить. — Мы должны были с ним еще поработать над экспозицией. Может быть, вы зайдете и подождете его?Я ответил, что зайду.Он вынул тяжелую связку ключей из кармана пиджака и отпер бронзовую дверь, и когда мы вошли, снова запер ее. Элис дотронулась до выключателя. Яркий свет залил просторный вестибюль с греческими статуями, стоявшими словно застывшие часовые. Среди них было несколько мраморных нимф и Венера, но меня больше интересовала Элис. У нее было все, что было у мраморных Венер, но плюс к тому она была живая женщина. Ко всему прочему, у нее был еще Хью Вестерн. И это меня удивило. Он был довольно староват для нее и несколько потрепан. Элис не была похожа на тех девушек, которым могли нравиться старые холостяки. Но у Хью Вестерна был талант.Она вынула из почтового ящика пачку писем и понесла в офис, дверь которого выходила в вестибюль. Силлимен повернулся ко мне и скорчил рожу:— Шикарная девушка, не правда ли? Хью такой: самая хорошенькая девушка в городе — его девушка. И она из очень хорошей семьи, прекрасной семьи. Ее отец, адмирал, — один из наших попечителей. Элис унаследовала его любовь к искусству. Теперь, конечно, у нее более личный интерес. Вы знали, что они обручены?— Я не видел Хью несколько лет, с войны.— Значит, я должен был молчать. Он сам бы вам все рассказал.Беседуя, мы обошли вкруговую всю центральную часть галереи, которая проходила через все здание. Слева и справа от нее находилось множество зальчиков с невысокими потолками, в половину высоты галереи, над этими выставочными залами возвышались антресоли, куда можно было подняться по железной лестнице.Подымаясь на антресоли, Силлимен продолжал:— Если вы не виделись с Хью с войны, вам будет интересно познакомиться с его последними работами.Мне действительно это было интересно, но не как ценителю искусства. Стены антресолей были увешаны картинами. Их оказалось больше двадцати: ландшафты, портреты, полу абстрактные фигуры и более абстрактные натюрморты. Я узнал некоторые вещи, которые он набрасывал, будучи на Филиппинах, в джунглях. Теперь это были картины, написанные маслом. В центре висел портрет бородатого мужчины, которого я вряд ли узнал бы, если бы не надпись под ним: «Автопортрет».Хью очень изменился. Обрюзг, постарел, лоб прорезали поперечные морщины. В волосах и бороде появилась седина, светлые глаза сардонически улыбались. При взгляде же сбоку глаза с автопортрета глядели мрачно и лицо изменило выражение и будто опухло от пьянки.Я повернулся к куратору, который вертелся рядом.— Когда это он отрастил бороду?— Года два назад. Вскоре после того, как постоянно поселился среди нас.— Он что, помешался на бородах?— Не совсем хорошо вас понимаю...— Я тоже. Сегодня утром увидел странную вещь в его студии. Эскиз женщины. Голой женщины. С длинной черной бородой. Вам это о чем-нибудь говорит?Пожилой человек улыбнулся:— Я уже давно перестал пытаться понять Хью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18