Впрочем, об этом поздно говорить.— Или рано. Уверен, что вы продадите ранчо.— Джерри собирался заняться этим сам. Все бумаги практически подготовлены.— Весьма кстати.Стоя передо мной рядом с незажженным камином, она сверлила меня взглядом не меньше минуты. Я отвечал ей тем же и не могу сказать, что мне было неприятно. Недавние переживания или другие причины стерли некую грубость в ее красивой внешности, и она стала просто неотразимой. Я высказал про себя надежду, что превращение не связано с мыслью о свалившемся на нее состоянии.— Я вам не понравилась, — сказала она наконец.— Мы едва знакомы.— Не волнуйтесь, на этом наше знакомство и закончится.— Сейчас он лопнет, этот сверкающий мыльный пузырь.— А вы мне тоже не понравились. Слишком напыщенный для дешевого частного детектива. Вы откуда, из Лос-Анджелеса?— Ага. А почему вы решили, что я дешевый?— Милдред не смогла бы нанять вас, если бы это было не так.— В отличие от вас, а? Я мог бы поднять расценки.— Не сомневаюсь. Я все гадала, когда же вы начнете об этом разговор. Ждать пришлось недолго.— Начну разговор... о чем?— О том, чего жаждет каждый. О деньгах. Вторая вещь, которую жаждут все. — Она переменила позу небрежным, вызывающим движением тела, расшифровывая, что подразумевает под первой вещью. — Почему бы нам не присесть и не обсудить это?— С удовольствием.Я сел на краешек белого продолговатого предмета, обитого тканью букле, а она примостилась на другом краю, закинув ногу на ногу.— Мне следовало бы приказать Ости вышвырнуть вас отсюда ко всем чертям.— На то есть конкретная причина или это просто дело принципа?— Причина есть. Попытка шантажа. Разве не так?— И в голову никогда не приходило. По крайней мере, до сих пор.— Не разыгрывайте меня. Я знаю ваш тип людей. Возможно, вы предпочитаете иную словесную упаковку. Допустим, я плачу вам предварительный гонорар, чтобы вы защищали мои интересы или что-нибудь в этом роде. Все равно шантаж, независимо от словесной упаковки.— Или чепуха, как бы вы это не пытались преподнести. Но продолжайте. Мне давно никто не предлагал наличных. Или это мне только привиделось?Она скривилась, чего и следовало ожидать. — Как вы смеете острить, когда тело моего мужа еще не остыло в могиле?— Он пока еще не в могиле. Банальный прием, Зинни. Могли бы сказать что-нибудь пооригинальнее. Ну-ка, попробуйте.— Неужели в вас нет уважения к чувствам женщины — к чему-либо вообще?— Покажите мне настоящие чувства. У вас они есть.— Откуда вы знаете?— Нужно быть слепым и глухим, чтобы не заметить. Вы их выстреливаете, словно фейерверк.Она молчала. Ее лицо было неестественно спокойным, за исключением глубины глаз. — Вы несомненно имеете в виду ту сцену на переднем крыльце. Это ничего не значит. Ничего. — Она говорила, словно ребенок, повторяющий заученный урок. — Я была напугана и расстроена, а д-р Грантленд — старый друг семьи. Естественно, в беде я обратилась к нему. Я полагала, что и Джерри поймет это. Но он всегда был безрассудно ревнив. Не позволял даже смотреть в сторону другого мужчины.Она взглянула на меня украдкой, проверяя, поверил ли я ей. Наши глаза встретились.— Сейчас уже можно.— Говорю вам, меня совершенно не интересует д-р Грантленд. И никто другой.— Вы слишком молоды, чтобы подавать в отставку.Ее глаза хищно сузились, словно у кошки. Как и кошка, она была умна, но слишком самонадеянна, чтобы быть по-настоящему умной. — Вы жутко циничны, не так ли? Ненавижу циников.— Давайте перестанем хитрить, Зинни. Вы по уши влюблены в Грантленда. Он без ума от вас. Надеюсь.— Что значит — «надеюсь»? — спросила она, рассеяв мои последние сомнения.— Я надеюсь, что Чарли без ума от вас.— Это так. Я хочу сказать, это было бы так, если бы я позволила. А почему вы сомневаетесь?— Откуда вы взяли?Она махнула рукой и состроила гримаску. Даже сейчас, гримасничая, она не могла выглядеть некрасивой.— Переливаем из пустого в порожнее, — сказала она. — Мысли начинают путаться. Давайте говорить по существу. Эта сцена на крыльце... Я понимаю, получилось некрасиво. Вы что-нибудь расслышали?Я придал лицу загадочное выражение. Она продолжала наступать, испытывая страх, который лишил ее осторожности.— Что бы вы ни слышали, это не означает, будто я рада смерти Джерри. Мне жаль, что он умер. — В голосе ее прозвучало удивление. — Да, я ощущала жалость к бедняге, когда он лежал там. Не его вина, что он не сумел... что наша семейная жизнь не склеилась... Как бы то ни было, я не имею никакого отношения к его смерти. И Чарли тоже.— А кто утверждает обратное?— Нашлись бы, если бы узнали о той дурацкой возне на крыльце. Милдред могла бы сказать.— Кстати, где сейчас Милдред?— Прилегла. Я уговорила ее немного отдохнуть перед обратной дорогой в город. Она эмоционально истощена.— Хорошо, что вы о ней позаботились.— Не такая уж я окончательная сука. И я не виню Милдред за то, что сделал ее муж.— Если это сделал он, — уточнил я, чтобы посмотреть на ее реакцию, и надеясь получить зацепку.Она восприняла мои слова как оскорбление. — Разве могут быть какие-нибудь сомнения в том, что это его рук дело?— Сомнения остаются до тех пор, пока вина не доказана в суде.— Но ведь он ненавидел Джерри. У него было оружие. Он пришел сюда, чтобы убить Джерри, и мы знаем, что он здесь был.— Да, мы действительно знаем, что он здесь был. Может, он и сейчас здесь. Остальное же — лишь ваша версия. Мне хотелось бы выслушать и версию Карла до того, как мы установим его виновность и казним на месте.— Кто говорил о казни? Сумасшедших не казнят.— Да нет, казнят. Более половины людей, которых отправляют в газовую камеру в нашем штате, имеют отклонения в психике — ненормальны в медицинском смысле, если не в юридическом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73