Нойбауэр и Траккиа понимающе переглянулись и кивнули друг другу. Тогда Нойбауэр вошел в гостиницу-виллу, а Траккиа двинулся следом за Харлоу.Теплый воздух к ночи стал холоднее, начал накрапывать дождик. Это устраивало Траккиа. Обыватели обычно не выносят никаких атмосферных осадков, и, хотя гостиница-вилла Чессни была расположена практически в маленькой деревне, прохожие постарались при первых же каплях дождя спрятаться под крышу: возможность потерять Харлоу в людской толпе таким образом исчезла. Дождь продолжал моросить, и неожиданно для самих себя Харлоу и Траккиа, идущий следом за ним, остались одни на улице. Для преследователя Харлоу это представляло некоторую опасность, потому что тот мог в любой момент неожиданно оглянуться и заметить его, но здесь решающим было то, что Харлоу торопливо и целеустремленно шел своей дорогой, не глядя по сторонам. Поняв это, Траккиа смело сократил расстояние, разделявшее их, до десяти ярдов. В поведении Харлоу между тем обнаружилось нечто загадочное. Он вдруг начал спотыкаться, шел по кривой и даже стал покачиваться. Когда они проходили мимо дверей магазина, Траккиа успел заметить в витрине отражение закрытых глаз и трясущейся головы Харлоу. Но внезапно он приободрился, будто одернув себя, и продолжал свой путь хоть и нетвердой поступью, но решительно. Траккиа подошел на еще меньшее расстояние, лицо его выражало презрение и отвращение. Выражение это усилилось, когда Харлоу опять потерял контроль над собой, налетел на угол дома и по кривой его занесло влево.Оказавшись вне видимости Траккиа, за углом, Харлоу, однако, утратил все явные признаки опьянения и быстро юркнул в первую же подворотню. Из кармана он извлек вещь, которую обычно не носят с собой гонщики — переплетенную в кожу дубинку с петлей для руки, нечто вроде кистеня. Харлоу сунул руку в петлю и затаился.Он ждал совсем недолго. Едва Траккиа свернул за угол, как его лицо утратило презрительное выражение, потому что он увидел пустынную слабоосвещенную улицу. В замешательстве он ускорил шаг и буквально через мгновение оказался возле подворотни, где поджидал его Харлоу.Гонщик на Гран При должен обладать чувством времени, аккуратностью и глазомером. Все это у Харлоу было развито в высшей степени. К тому же он был в отличной форме. Траккиа сразу потерял сознание. Даже не взглянув на него, Харлоу перешагнул через распростертое тело и бодро продолжал свой путь. Только теперь его маршрут изменился. Он прошел в обратном направлении с четверть мили, повернул влево и оказался на стоянке транспортеров. Так что, когда Траккиа придет в себя, он наверняка не будет иметь ни малейшего представления о том, куда шел Харлоу.Джонни свернул к ближайшему транспортеру. Даже теперь, в дождь и темень, на нем без труда можно было прочитать надпись «Коронадо», сделанную двухфутовыми золотыми буквами. Он отомкнул дверь, вошел внутрь и включил сильный свет, которым пользовались механики при работе с точной техникой. Здесь не было необходимости использовать красный свет, осторожничать и опасаться: ведь никто не стал бы возражать против права Харлоу находиться в транспортере, ему принадлежащем. Тем не менее он замкнул дверь и оставил ключ в замке повернутым на пол-оборота, чтобы никто не мог отомкнуть ее снаружи. Потом он прикрыл от посторонних глаз дощечкой окно и, только проделав все это, подошел к полке с набором инструментов, чтобы выбрать нужные.Мак-Элпайн и Даннет не впервые уже тайно осматривали номер Харлоу, и каждый раз их находки не доставляли им ни малейшей радости. Находка, сделанная на этот раз в ванной комнате Харлоу, была из того же числа. Пока Даннет держал в руке крышку сливного бачка, Мак-Элпайн вытащил оттуда бутылку солодового виски. Они какое-то время еще безмолвно глядели друг на друга, затем Даннет сказал:— Находчивый парнишка наш Джонни. Может быть, он и под водительское сиденье своего «коронадо» сунул корзину с выпивкой. Но, я думаю, лучше оставить бутылку там, где мы ее нашли.— Это для чего же? Какой в этом прок?— С ее помощью мы узнаем его дневную норму. А если мы отсюда заберем бутылку, то он будет пить где-нибудь еще — ведь вы знаете, как он умеет исчезать на своем красном «феррари». И тогда мы вообще ничего не узнаем.— Может быть, может быть. — Мак-Элпайн смотрел на бутылку почти со слезами. — Вот как поступает теперь лучший гонщик нашего времени, возможно, лучший гонщик всех времен. Вот к чему он пришел. Почему же никто не мешает опускаться таким людям, как Джонни Харлоу, Алексис? Потому что все боятся, что они доберутся до самых высот.— Поставьте бутылку на место, Джеймс.Всего только через две двери от них, в другом номере, был еще один несчастный человек — недавно следивший за Харлоу Траккиа, который сейчас массировал с гримасой боли свой затылок. Нойбауэр наблюдал за ним со смешанным чувством сочувствия и возмущения.— Ты считаешь, что это работа негодяя Харлоу? — спросил он.— Уверен. Не из моей же сумки выскочила дубинка.— Это было легкомысленно с его стороны. Думаю, что мне надо потерять ключ от своего номера и попросить общий, рабочий.Траккиа сразу забыл про свой больной затылок.— Что ты задумал?— Увидишь. Подожди здесь. Нойбауэр вернулся через две минуты, вертя на пальце кольцо с ключом.— Решил пригласить дежурившую внизу блондинку на воскресный вечерок. Думаю потом попросить у нее ключ от сейфа, — сказал он.— Вилли, сейчас не время ломать комедию, — произнес Траккиа со страдальческим видом.— Извини. — Нойбауэр открыл дверь, и они проскользнули в коридор. Кругом была тишина.Десять секунд спустя они уже были в номере Харлоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55