Он опустил руки и без спроса уселся в кресло, вытащил монокль, вставил его в правый глаз и уставился на меня с холодным бешенством. Не отводя от него взгляда, я положил люгер в карман, нацедил в стакан виски и подал его дядюшке Артуру. Вице-адмиралу, сэру Артуру Эрнфорду-Джейсону, кавалеру ордена Вани 3-й степени и прочая, прочая.— Я мог вас прикончить, сэр, — сказал я с укоризной.— Да, вы могли меня прикончить. — Голос его звучал полузадушенно, пожалуй я приложил большее усилие, чем следовало. — Вы всегда так встречаете гостей, Калверт?— У меня не бывает гостей, сэр. У меня нет друзей. По крайней мере на Западных территориях. У меня есть только враги. Я не ожидал увидеть вас здесь, сэр.— Надеюсь, что так. После такого приема, остается надеяться, что не ожидали. — Он помассировал горло, выпил немного виски и откашлялся. — Я и сам не предполагал здесь оказаться. Вы знаете, сколько было на борту «Нантсвилла»?— Думаю, около миллиона.— Вот и я так думал. Восемь миллионов! Только подумайте, потерять восемь миллионов фунтов. Золото, которое переправлялось в Штаты, в подвалы Форта Нокс, обычно грузили малыми партиями, по 108 слитков за раз. В целях безопасности. Для надежности. На случай, если что не так. Но банк был уверен, что на этот раз все будет нормально, его агенты погнались за вознаграждением и поступили очень умно, погрузив четыреста сорок слитков сразу, никому ничего не сказав. Восемь миллионов. В Главке сходят с ума. И все валят на меня.А теперь он прибыл сюда, чтобы все свалить на меня. Я сказал:— Вы должны были мне сообщить об этом. О том, что появитесь здесь.— Я пытался. Но вы нарушили предписанный график связи. Самое элементарное нарушение, Калверт, и самое серьезное. Поэтому я и понял, что ваши дела стали еще хуже. Поэтому я решил, что требуется мое присутствие. И поэтому я прибыл военным самолетом, а затем спасательным катером... — Должно быть, у него был самый быстроходный катер из всех, что а видел в заливе. — Где Ханслетт?— Не знаю, сэр.— Вы не знаете? — Он спросил самым спокойным невыразительным тоном — тем, который я терпеть не мог. — Вас не было на борту, не так ли?— Да, сэр. Боюсь, его увезли силой. Пока не знаю, каким образом. Что вы делали последние два часа, сэр?— Лучше вы это объясните. — Хоть бы он прекратил возиться с этим проклятым моноклем. Возможно, он носил его не из снобизма, он помогал ему сосредоточиться, но уж больно раздражала манерность, с какой он вставлял монокль в глаз. Сейчас меня все раздражало.— Этот спасательный катер доставил вас сюда только сейчас. А должен был часа два назад. Почему вы тогда не появились у нас?— Я появлялся. Мы чуть было не проскочили «Файркрест» в темноте, когда шли вдоль материка. На борту никого не было. Поэтому я решил пообедать. Но насколько я могу судить, на борту этой посудины ничего кроме фасоли нет.— Отель «Колумбия» не предложит вам ничего другого. Разве что еще гренки к фасоли, если очень повезет. — «Колумбия» — это единственный отель на Торбее.— Копченая форель, филе из вырезки и бутылка рейнвейна. Я обедал на борту «Шангри-Ла»... И все это с легким намеком на улыбку. Дядюшка Артур опять выставил свою ахиллесову пяту: он уважал титулы и богатство, баронет с доходом, выраженным семизначным числом, был для него так же хорош, как наследный принц.— На «Шангри-Ла»? — Я уставился на него, потом сказал: Да, конечно, вы же мне говорили. Вы знакомы с леди Скурос. То есть вы знаете ее очень хорошо, а мужа достаточно неплохо. Как поживает наш старина Энтони?— Прекрасно, — холодно сказал он. Чувства юмора у дядюшки Артура хватит на четверых, но только не в разговоре о титулованных миллионерах.— А леди Скурос?— Ну-н... — Он колебался.— Не так прекрасно. Бледна, измучена, несчастна, с темными кругами под глазами. Почти такими же, как у меня. Ее муж плохо с ней обращается, очень плохо. Он ее изводит морально и физически. А на руках у нее следы от веревок. Почему у нее на руках следы от веревок, сэр Артур?— Это невозможно. Просто фантастика. Я знал бывшую леди Скурос, которая умерла в этом году в больнице. Она...— Она лечилась в психической лечебнице. Скурос был настолько любезен, что рассказал мае об этом.— Ну и что? Она обожала его. Он обожал ее. Человек не может так измениться. Сэр Энтони... сэр Энтони — джентльмен.— В самом деле? Расскажите, как он сделал свои последние миллионы. Вы видели леди Скурос, на так ли?— Да, я ее видел, — медленно сказал он. — Она запоздала. Она пришла только ко второму блюду. — Он не видел в этом ничего примечательного. — Выглядела она неважно, на правом виске у нее был кровоподтек. Она сорвалась, взбираясь на борт из шлюпки и ударилась о планшир.— Больше похоже, что она ударилась об своего мужа... Но вернемся к прошлому, к тому времени, когда вы в первый раз взошли на борт «Файркреста». Вы осмотрели судно?— Я осмотрел его. Все, за исключением кормовой каюты. Она была закрыта. Я предположил, что вы прячете там что-то такое, что не хотели бы показывать случайным посетителям.— Там было кое-что. То, что неслучайные посетители не хотели показывать вам, — медленно сказал я. — Ханслетт. Связанный Ханслетт. Они ждали сообщения о моей смерти, затем они убили Ханслетта или увезли с собой. Если бы сообщения о моей смерти не было, они дождались бы, пока я вернусь, и схватили меня тоже. Или убили бы нас обоих сразу. Ведь им ясно, что я знаю слишком много, чтобы оставаться живым. Им нужно много времени, чтобы вскрыть сейф на «Навтсвилле» и вытащить все эти тонны золота, а теперь они почуяли, что их время истекает. Сейчас они в отчаянии. Но пока они не сделали ни одной непоправимой ошибки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69