Он решает, с какой правительственной фермы нужно забрать скот и куда его направить. Козак туда этот скот и перегоняет. Он только прошлой ночью перешел границу.
– И это так просто?
– Да, для Козака. У него особенный талант обращаться с животными. Большую часть скота он пригоняет из Чехословакии. Граница всего в двадцати километрах отсюда. Козак набрасывает на них маску с хлороформом или дает им выпить дешевого самогона. И потом полусонных животных ведет через границу. Они ему не доставляют хлопот, это все равно как если бы мы с вами перешли через улицу.
– Какая жалость, что невозможно так же обращаться с людьми, – сухо заметил Рейнольдс.
– Именно этого и хочет Козак: помогать Графу и Янчи переводить через границу людей. Конечно, не угощая их хлороформом. Он скоро займется этим. – Юлия несколько секунд невидящим взглядом глядела в окно и потом посмотрела на Рейнольдса своими голубыми глазами, в этот момент мрачными и неподвижными. Она начала было говорить: – Мистер Рейнольдс, я...
Рейнольдс знал, что она сейчас скажет, и поспешил прервать ее.
Не нужна была особая проницательность, чтобы догадаться, что их решение не отказываться от встречи с Дженнингсом было вызвано лишь тяжестью прошлой ночи. Он ожидал, что Юлия непременно обратится к нему, знал, что об этом она хотела сказать ему с того самого момента, как вошла в комнату.
– Попробуйте называть меня Майклом. Мне кажется довольно сложным все время соблюдать официальный тон. Тем более когда я разговариваю полураздетым.
– Майкл... – Она медленно произнесла его имя, и у нее оно прозвучало как «Михай».
– Майкл, я убью вас, – пригрозил он.
– Очень хорошо. Майкл.
– Михай, – передразнил он и улыбнулся. – Вы собирались что-то спросить?..
На мгновение карие и голубые глаза встретились. И девушка заранее знала ответ на свой вопрос, даже не задавая его. Ее изящные плечи на секунду поникли, будто испытали поражение. Она отвернулась.
– Ничего, – безжизненным голосом сказала она. – Я узнаю относительно доктора. Янчи просил вас спуститься, через двадцать минут.
– Господи, ну конечно же! – воскликнул Рейнольдс. – Радиопередача! Я совершенно об этом забыл.
– Это уже кое-что. – Она едва заметно улыбнулась и прикрыла за собой дверь.
...Янчи медленно поднялся, выключил радио и посмотрел на Рейнольдса:
– Думаете, это плохо?..
– Достаточно скверно. – Рейнольдс уселся на стуле поудобнее, чтобы не так болела спина. Ему нелегко дались усилия умыться, одеться и спуститься вниз, хотя он и бодрился. Боль не отпускала его. – Мне совершенно точно было обещано, что сегодня в радиопередаче прозвучит условная фраза.
– Может быть, они уже приехали в Швецию, но не успели сообщить об этом вашим людям?.. – предположил Янчи.
– Опасаюсь, что это не так. – Рейнольдс был уверен, что утром они наконец услышат по радио условную фразу! Он очень расстроился. – Все было для этого готово. Связник из консульства в Гетеборге постоянно готов к встрече с ними.
– Ах так... Но если эти агенты так хороши, как вы о них говорите, то они могли что-то заподозрить и затаиться в Штеттине на день-другой. До тех пор, пока, как вы говорите, не спадет жара...
– На что еще мы можем надеяться... Боже мой, подумать только, что я мог попасться на эту удочку с микрофоном в душе! – горько произнес Рейнольдс. – Что теперь поделаешь?
– Ничего. Нужно только запастись терпением и ждать, – посоветовал Янчи. – Впрочем, это касается нас, а вам нужно просто лечь в постель без всяких споров. Я видел слишком много больных и раненых, чтобы распознать больного просто по внешнему виду. За врачом послали. Это мой давний многолетний друг. – Он улыбнулся, увидев недоумение на лице Рейнольдса. – Мы можем полностью ему доверять.
Через двадцать минут доктор вместе с Янчи поднялся в комнату к Рейнольдсу. Крупный, сильный, краснолицый, усатый человек с профессионально бодрым голосом, который неизбежно вынуждал пациентов подозревать худшее. Весь его вид излучал непоколебимую самоуверенность. Практически он не отличался от докторов в любой части света. Как и многие другие эскулапы, он высказывался слишком категорически и не старался скрывать свое собственное мнение.
Он безостановочно ругал «этих проклятых коммунистов» с самой первой минуты, как вошел в комнату.
– Как вам удалось так долго выжить здесь, – улыбнулся Рейнольдс, – если вы столь категорично высказываете свое мнение?..
– А-а... все знают, что я думаю об этих чертовых коммунистах. Они не осмеливаются нас тронуть, потому что мы незаменимы, мой друг! Особенно хорошие врачи. – Он прижал стетоскоп к уху. – Не то чтобы я уж очень хороший специалист, но весь фокус заключается в том, чтобы убедить их в своей незаменимости.
Врач был к себе не совсем справедлив. Осмотр был квалифицированным, тщательным и быстрым.
– Будете жить, – объявил он. – Возможно, у вас и было внутреннее кровотечение, но очень незначительное. Сильное воспаление и весьма заметные следы от ударов. Такому больному нужен постельный режим, Янчи, если вы не возражаете. Эффективность этого средства, которое я вам рекомендую, – продолжал он, – находится в прямой зависимости от боли, которую оно вызовет. Не исключено, вы будете подпрыгивать до потолка от боли, "но завтра вам станет лучше. – Он взял в горсть сероватой мази, размазал по спине тонким слоем. Этому рецепту, – пояснил он, – сотни лет, и я его всегда выписываю. А пациент всегда доверяет врачу, который пользует своих больных старым добрым лекарством, кроме того, это практически все, что «эти чертовы коммунисты» нам оставили.
Рейнольдс сморщился, когда почувствовал, как жидкая мазь впитывается в кожу, и его бросило в жар, даже на бровях выступили капельки пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91