Разговор пока принял только угрожающий оборот, но никого до сих пор наглостью не запугивали.
- Говорите лишь о себе, - кисло произнес Харденджер, - а что вы намереваетесь делать, Кэвел? Если будете любезны и сочтете возможным сообщить мне, - добавил он с неуклюжей иронией.
- Конечно, поставлю вас в известность. Не смейтесь только, я собираюсь загримироваться. - Я указал на шрамы левой щеки. - Помощь Мэри с ее пудрой, и они исчезнут. Роговые очки, намалеванные углем усики, серое пальто, удостоверение на имя инспектора Гибсона из транспортной полиции, и - я уже другой человек.
- А кто выдаст вам документ? - спросил подозрительно Харденджер.
- Никто. Он у меня при себе, на всякий случай, - не замечая его взгляда, я продолжал: - Затем вновь зайду к нашему другу доктору Макдональду. В его отсутствие, конечно. Добрый доктор при скромном заработке умудряется жить, как маленький восточный царек. Все есть, за исключением гарема. Впрочем, возможно, он держит и его где-нибудь. Тайно. Кроме того, сильно пьет, потому что напуган дьявольским микробом, угрожающим безопасности его особы. Я ему не верю. Итак, я отправляюсь к нему.
- Зря потеряете время, - мрачно сказал Харденджер. - Макдональд вне подозрений. Выдающийся и безупречный жизненный путь. Я лично потратил сегодня утром двадцать минут, просматривая его дело.
- Читал и я. Некоторые светила несколько лет назад тоже имели безупречную биографию, пока их не разоблачили и не осудили в Олд-Бейли.
- Здесь он высокоуважаемый человек, - вставил Вилли, - немного заносчив, сноб, общается только с избранными, но все о нем хорошего мнения.
- Его биография гораздо обширнее того, что вы читали, - добавил Харденджер. - В биографии только упоминается, что он служил в армии во время войны, но случайно моим другом оказался командир полка, в котором служил последние два года войны Макдональд. Я звонил ему. По-моему, доктор Макдональд скромничает. Знаете ли вы, что в тысяча девятьсот сороковом году он, будучи младшим лейтенантом в Бельгии, не раз проявлял храбрость и закончил войну в чине подполковника танкового полка с вереницей медалей длиной с вашу руку?
- Нет, не знал, но не понимаю, - признался я, - к чему ему понадобилось производить на меня впечатление, будто он шизофреник, который если и совершит героический поступок, то никогда в нем не признается. Значит, он хотел убедить меня в том, что он испуган. Не пожелал, чтобы я считал его храбрецом. Почему? Потому что хотел объяснить страхом свое ночное пьянство. Но, принимая во внимание биографию, трудно считать его трусом. Непонятно. Это первое. Вторая неясность: почему всего этого нет в его личном деле? Дерри составлял многие из этих досье и вряд ли упустил бы так много из биографии этого человека.
- Мне неизвестно почему, - признался Харденджер, - но вполне достаточно, чтобы Макдональд оказался вне подозрений, если биография его правдива. Неправдоподобно, что такой храбрый бескорыстный патриот замешан в таком деле.
- Этот командир полка, который рассказывал вам о Макдональдс... можете ли вы его немедленно вызвать? Харденджер холодно и задумчиво поглядел на меня.
- Считаете, что настоящего Макдональда заменил преступник?
- Не знаю, что и думать. Нужно еще раз посмотреть его биографию и проверить, действительно ли ее составил Дерри.
- Это можно быстро сделать, - согласился Харденджер.
На этот раз он говорил по телефону целых десять минут, а когда окончил, Мэри уже загримировала меня, и я готов был в путь.
- Вы чудовищно выглядите, - сказал Харденджер, - я бы вас на улице не узнал. Дело находится в сейфе, в моем отделе, поедем туда? - Я пошел к выходу, Харденджер глянул на мои ободранные кровоточащие пальцы, порезанные полотном ножовки, и сказал раздраженно:
- Почему вы не хотите перевязать руки? Желаете получить заражение крови?
- А вы когда-нибудь пробовали стрелять из пистолета перебинтованными пальцами? - угрюмо спросил я.
- Послушайте, ну тогда хоть перчатки наденьте. Ведь это же смешно.
- Тоже плохо. В перчатках не нажмешь курок.
- А резиновые перчатки подойдут? - предложил он.
- Вот это другое дело, - согласился я, - они скроют порезы. - Я уставился на него бездумно и, тяжело опустившись на кровать, тихо произнес, просидев в молчании несколько секунд: - Резиновые перчатки. Скрыть порезы. Почему тогда не надеть эластичные чулки? Почему бы нет?!
Я глянул на Харденджера. Тот смотрел на Вилли и, наверное, думал о том, что они слишком рано отпустили доктора. Тут меня выручила Мэри. Она коснулась моей руки, я повернулся к ней. Ее лицо было задумчиво, зеленые глаза широко раскрыты, а лицо выражало догадку.
- Мортон, - прошептала она. - Поле вокруг него. Дрок. Поросшее дроком поле. У нее были эластичные чулки, Пьер...
- Ради бога, о чем вы там... - глухо начал Харденджер.
- Инспектор Вилли, - перебил я. - Сколько времени вам нужно на получение ордера на арест? Убийство, соучастие, все равно.
- Нисколько, - мрачно ответил тот, поглаживая внутренний карман на груди. - У меня есть три подписанных ордера, уже готовых. Вы сами говорили, что бывает время, когда некогда заниматься формальностями. Вы утверждаете, убийство, да? Соучастие?
- А какую фамилию вы собираетесь вписать?- спросил Харденджер, все еще сомневаясь и колеблясь: не послать ли за доктором.
- Доктора Роджера Хартнелла, - произнес я.
- Послушайте, о чем вы говорите? - уставился на нас доктор Роджер Хартнелл, еще молодой, но мгновенно постаревший лицом, напряженно повернувшись к своей жене, стоявшей рядом с ним, а затем снова обернувшись к нам. - Соучастие в убийстве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70