Всего
на две минуты, пока поднимается Андреа. Сквозь свирепый вой
ветра, норовившего столкнуть его вниз, новозеландец слышал
скрежет окованных железом башмаков: Андреа тщетно пытался
преодолеть карниз, на который он и сам-то забрался с огромным
трудом, ободрав руки в кровь. Натруженные мышцы болели. Мэллори
тяжело, надсадно дышал. Забыв о собственных страданиях, о том,
что следует собраться с силами, он прислушался. Опять, на сей
раз громче, царапнул о камень металл. Звук этот не мог
заглушить даже пронзительный вой ветра. Надо предупредить
Андреа: пусть будет предельно осторожен. До вершины каких-то
шесть метров.
Самому ему, криво усмехнулся Мэллори, никто не скажет,
чтобы он не шумел: на исцарапанных в кровь, избитых ногах
остались лишь рваные носки. Ботинки только мешали, и он их
сбросил вниз.
В такой темноте, под дождем с ветром восхождение было
сплошным кошмаром. Страдания, которые они испытывали, в то же
время как-то притупляли чувство страха при подъеме по отвесной
скале. Пришлось подниматься, цепляясь за неровности утеса
кончиками пальцев рук и ног, забить сотни крючьев, всякий раз
привязывая к ним страховочную веревку, дюйм за дюймом
поднимаясь вверх в неизвестность. Такого восхождения ему
никогда еще не приходилось совершать, он даже не подозревал,
что способен на такое. Ни мысль о том, что он, пожалуй,
единственный человек во всей Южной Европе, который сумел
покорить эту скалу, ни сознание того, что для ребят на Керосе
истекает их срок, - ничто теперь не заботило новозеландца.
Последние двадцать минут восхождения истощили все его
физические и душевные силы. Мэллори действовал, как заведенный
механизм.
Без усилия перехватывая веревку своими мощными руками,
Андреа повис над гладким козырьком выступа. Ноги его болтались
в воздухе без всякой опоры. Увешанный тяжелыми мотками веревок,
с крючьями, торчащими во все стороны из-за пояса, он походил на
опереточного корсиканского бандита. Легко подтянувшись, грек
оказался рядом с Мэллори. Втиснувшись в расщелину, вытер мокрый
лоб и широко улыбнулся.
Мэллори улыбнулся ему в ответ. На месте Андрей должен был
находиться Стивенс, но тот еще не успел оправиться от шока и
потерял много крови. Чтобы замыкать цепочку, сматывать веревки
и вынимать крючья с целью замести все следы, нужен
первоклассный альпинист, внушил лейтенанту Мэллори. Тот
неохотно согласился, но по лицу его было видно, что юноша
уязвлен. Мэллори был рад, что не поддался чувству жалости:
несомненно, Стивенс первоклассный альпинист, но здесь нужен был
не альпинист, а человек-лестница. Не раз во время подъема он
вставал то на спину Андреа, то на плечи, то на поднятые ладони,
а однажды с десяток секунд - на ногах его были окованные
железом башмаки - встал на голову грека. Но тот ни разу не
возмутился и не пошатнулся. Андреа был несгибаем и прочен, как
скала, на которой он стоял. Андреа с самого вечера трудился как
вол, выполняя столько работы, какая не под силу и двоим. Однако
незаметно, чтобы грек особенно устал.
Капитан кивнул в сторону расщелины, потом вверх, где на
фоне неба, освещенного тусклыми звездами, виднелись
прямоугольные очертания устья расщелины. Наклонясь, шепнул
Андреа в самое ухо:
- Каких-то шесть метров осталось. Сущий пустяк. - Голос
его звучал хрипло, прерывисто. - Похоже, расщелина выходит
прямо на вершину. Посмотрев на гребень, Андреа молча кивнул.
- Снял бы ты ботинки, - посоветовал Мэллори. - Да и
крючья придется вставлять руками.
- В такую-то ночь? При таком ветре, дожде, в кромешной
тьме, на отвесном утесе? - бесстрастным, без тени удивления
голосом произнес грек. Оба так долго служили вместе, что
научились понимать друг друга с полуслова.
Мэллори кивнул. Подождал, пока товарищ вставит крюк,
пропустит через отверстие и закрепит веревку. Другой ее конец,
длиной сто двадцать метров, спускался вниз, где на уступе
расположились остальные члены диверсионной группы.
Сняв ботинки и отцепив крючья, Андреа привязал их к
веревке, отстегнул обоюдоострый метательный нож в кожаном
футляре, укрепленном на плече, и, взглянув на Мэллори, кивнул в
ответ.
Первые три метра все шло как по маслу. Упираясь спиной и
ладонями в скалу и ногами в одних носках в противоположный край
расщелины, Мэллори поднимался до тех пор, пока расщелина не
расширилась. Сначала, растерявшись, новозеландец уперся ногами
в противоположный ее край и вставил крюк как можно выше.
Схватившись за него обеими руками, нащупал пальцами ног
неровность и встал. Спустя две минуты пальцы его зацепились за
осыпающийся край утеса.
Привычными движениями пальцев Мэллори удалил с поверхности
скалы почву, траву, мелкие камешки и наконец добрался до
коренной породы. Упершись коленом, осторожно приподнял голову и
застыл как вкопанный, весь превратясь в зрение и слух. Лишь
сейчас он осознал свою беспомощность и пожалел, что не взял у
Миллера пистолет с глушителем.
В темноте на фоне панорамы гор смутно вырисовывались
плавные и резкие очертания холмов и ложбин. Зрелище это,
поначалу нечеткое и непонятное, стало вдруг мучительно
знакомым. И тут Мэллори понял, в чем дело. Именно так описывал
мосье Влакос эту картину: узкая голая полоска земли, идущая
параллельно утесу, позади нее - нагромождение огромных
валунов, за ними крутые холмы с щебенистой осыпью у подножия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90