Мы еще не вышли
отсюда, а он уже подвергает сомнению мою точку зрения. Что же
будет потом? Он опасен. Все равно что взять с собой бомбу
замедленного действия.
- Но послушайте, Меллори...
- Либо он, либо я.
- И я,- тихо произнес Андреа.
- И я тоже,- присоединился Миллер. В комнате воцарилось
напряженное молчание. Рейнольдс подошел к Меллори.
- Сэр.
Меллори неодобрительно посмотрел в его сторону.
- Простите меня,- продолжал Рейнольдс.- Я был не прав.
Это больше никогда не повторится. Я очень хочу работать с вами,
сэр.
Меллори перевел взгляд на Андреа и Миллера. На лице
Миллера застыло неподдельное удивление. Энтузиазм Рейнольдса
был ему непонятен. Невозмутимый, как всегда, Андреа еле заметно
кивнул головой. Меллори улыбнулся.
- Уверен, что капитан Дженсен в вас не ошибся, сержант
Рейнольдс.
- Вот и договорились. - Дженсен сделал вид, будто ничего
не случилось. - Теперь - спать. Но прежде мне хотелось бы
услышать краткий отчет о событиях на Навароне. - Он посмотрел
в сторону морских пехотинцев. - Вам придется оставить нас
одних.
- Слушаюсь, сэр,- Рейнольдс вновь обрел уверенность.-
Разрешите пройти на летное поле, проверить готовность самолета
и снаряжение.
Дженсен утвердительно кивнул. Как только дверь за
десантниками закрылась, Дженсен подошел к боковой двери и
приоткрыл ее: - Заходите, генерал.
Вошедший был очень высок и худ. Вероятно, ему было лет
тридцать пять, но выглядел он существенно старше.
Переутомление, усталость, лишения, годы отчаянной борьбы за
существование не прошли для него даром. Преждевременная седина,
глубокие морщины на смуглом лице - бесстрастные свидетели
перенесенных страданий. Темные, блестящие глаза горели
внутренним огнем. Такие глаза бывают у человека, фанатически
преданного прекрасной, но пока недостижимой идее. На нем была
форма британского офицера без погон и знаков различия.
Дженсен заговорил:
- Познакомьтесь, джентльмены. Генерал Вукалович.
Заместитель командующего партизанскими соединениями Боснии и
Герцеговины. Вчера доставлен самолетом из Югославии под видом
врача для организации поставок медикаментов партизанам. Его
настоящее имя знаем только мы с вами. Генерал, это - ваши
люди.
Вукалович оглядел их изучающим взглядом. Лицо его было
непроницаемым.
- Эти люди устали, капитан Дженсен. Слишком многое
поставлено на карту... Они не справятся.
- Он абсолютно прав,- с готовностью поддержал Миллер.
- Они, конечно, немного устали с дороги, - мягко
произнес Дженсен.- От Наварена путь неблизкий... Тем не
менее...
- Наварон? - перебил его Вукалович.- Эти трое - те
самые люди?..
- Трудно в это поверить, я согласен.
- Наверное, я был к ним несправедлив.
- Абсолютно справедливы, генерал, - вступил снова
Миллер. - Мы истощены. Мы совершенно ни на что не способны.
- Прекратить разговоры, - Дженсена трудно было сбить с
толку. - Капитан Меллори, кроме генерала и еще двух человек, в
Боснии никому не будет известно, кто вы и какова истинная цель
вашей экспедиции. Представит ли вам генерал этих двух, его
дело. Кстати, генерал Вукалович одновременно с вами полетит в
Югославию. Только на другом самолете.
- Почему на другом? - спросил Меллори.
- Потому, что его самолет должен вернуться, а ваш - нет.
- Ясно, - сказал Меллори. В наступившей тишине он,
Андреа и Миллер пытались вникнуть в смысл последней фразы
Дженсена. Погруженный в мысли, Андреа машинально подбросил дров
в догорающий камин и оглянулся в поисках кочерги. Единственная
кочерга в комнате, согнутая Рейнольдсом в подкову, сиротливо
валялась у камина. Андреа поднял ее, рассеянно покрутил в
руках, без видимых усилий разогнул, поворошил дрова и поставил
на место, продолжая сосредоточенно хмуриться. Вукалович
наблюдал за этой сценой, не отрываясь.
Дженсен продолжал:
- Ваш самолет, капитан Меллори, не вернется потому, что
им можно пожертвовать в интересах достоверности легенды.
- Нами тоже придется пожертвовать? - поинтересовался
Миллер.
- Вам не удастся ничего сделать, пока вы не окажетесь на
земле, капрал Миллер. Там, куда вам надо попасть, ни один
самолет не сядет. Поэтому вы - прыгаете, а самолет -
разбивается.
- Звучит очень достоверно,- пробурчал Миллер. Дженсен
пропустил это замечание мимо ушей.
- Действительность на войне порой слишком сурова. Поэтому
я и отослал троих молодых людей. Не хотелось остужать их
энтузиазм.
- А мой уже совсем остыл,- скорбно заметил Миллер.
- Помолчите же, наконец. Было бы все же неплохо узнать,
почему восемьдесят процентов наших поставок попадает в руки
фашистов. Хорошо также, если вам удастся обнаружить и
освободить наших связных, захваченных немцами. Но это не самое
главное. Этими грузами и даже связными можно пожертвовать в
интересах дела. Но мы никак не можем пожертвовать жизнями семи
тысяч людей, находящихся под командованием генерала Вукаловича.
Семь тысяч партизан окружены гитлеровцами в горах Боснии, без
боеприпасов, без продовольствия, без будущего.
- И мы должны им помочь? - мрачно спросил Андреа.-
Вшестером?
- Во всяком случае, попытаться,- откровенно ответил
Дженсен.
- Но у вас есть хотя бы план?
- Пока нет. Только наметки. Общие идеи, не больше.-
Дженсен устало приложил руку ко лбу.- Я сам всего шесть часов
назад прилетел из Александрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72