Большой компрессор внутри опоры нефтяной платформы, находящейся
далеко в Мексиканском заливе. Это не имело никакого смысла. Я
прислонился к металлу лбом, и казалось, что отдававшаяся у меня в
голове вибрация была настойчивым, требовательным голосом, пытав-
шимся сообщить мне что-то срочное и очень важное. Я прислушался и
внезапно уловил смысл во всем этом. Но мне потребовалось время,
чтобы сначала догадаться, что это может быть ответом, а потом -
понять, что это и есть ответ. И тогда у меня пропали все сомнения.
Я трижды резко дернул за веревку и через минуту оказался на
борту "Матапана". Меня подняли на борт так быстро и так бесцере-
монно, как будто я был мешком с углем, и я еще снимал кислород-
ные баллоны и маску, а капитан Займис уже отрывисто приказал от-
вязать швартовочный канат, дал полный ход, провел судно вплотную
к колонне и положил руль круто на борт. "Матапан" стал сильно
крепиться, встав бортом к волне, брызги обрушились на нас через
правый борт, а затем, встав на курс кормой к ветру, направился к
берегу.
Через десять минут, когда я снял водолазный костюм, обтерся,
переоделся и допивал второй стаканчик бренди, в каюту спустился
капитан Займис. Он улыбался и, казалось, считал, что все опаснос-
ти позади. И он был прав - идя кормой к волне, "Матапан" почти не
испытывал качки. Капитан плеснул себе немного бренди и впервые с
того момента, как меня втащили на борт, спросил: - Успешно?
- Успешно. - Такой краткий ответ показался мне не очень веж-
ливым, и я добавил: - Благодаря вам, капитан.
Он поклонился: - Вы очень любезны, мистер Толбот, и я счас-
тлив. Но все это благодаря не мне, а нашему хорошему другу, кото-
рый наблюдает за нами, теми, кто собирает губки, кто уходит в мо-
ре. - Он зажег спичку и поднес ее к сделанной в виде кораблика
лампаде, стоявшей перед иконой Святого Николая.
Я кисло посмотрел на него. Я уважал его набожность и его чув-
ства, но подумал, что зажигать лампаду надо было немного раньше.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.
Ровно в два часа ночи капитан Займис ловко привалил "Матапан"
к деревянному причалу, от которого мы ушли в море. На небе не бы-
ло теперь ни звездочки - ночь была настолько темной, что практи-
чески невозможно было отличить землю от моря. Дождь выбивал очень
быструю дробь по крыше каюты, но мне надо было идти, и идти не-
медленно. Я должен незаметно пробраться в дом, поговорить с
Яблонски и до утра просушить одежду. Мои вещи все еще находились
в "Ла Контессе", поэтому я располагал лишь одним костюмом, и его
нужно было до утра просушить. Я не мог надеяться на то, что ник-
то не захочет повидать меня до вечера, как, например, вчера. Ге-
нерал сказал, что расскажет мне о работе через тридцать шесть ча-
сов, а они истекают в восемь утра. Я позаимствовал у капитана
Займиса длинный плащ и натянул его поверх моего дождевика. Плащ
был мне немного маловат - казалось, что на мне смирительная ру-
башка. Пожал всем руки, поблагодарил за все, что они сделали для
меня, и ушел.
В два пятнадцать, после короткой остановки у телефона-автомата,
я припарковал "корвет" в том месте, где нашел его, и пошел пеш-
ком. И брел по обочине дороги в направлении съезда к дому генера-
ла. Тротуара на обочине не было
- люди, живущие здесь, не нуждались в нем. Кюветы превратились в
реки грязной воды глубиной по щиколотки. Я сомневался, сумею ли к
утру высушить свои ботинки.
Я проскользнул мимо домика, в котором жил, или, возможно, жил
шофер. Тоннель ярко освещался, и перебираться через ворота было
не очень умно. К тому же опыт подсказывал мне: если сильно на-
жать на верхнюю перекладину, то может включиться электрический
звонок.
В тридцати ярдах от подъездной дороги я пробрался сквозь вели-
колепную живую изгородь высотой восемь футов, окружавшую имение
генерала. Менее чем в двух ярдах за этой изгородью возвышалась не
менее великолепная стена высотой восемь футов, гостеприимно уса-
женная кусками битого стекла. Как я узнал от Яблонски, ни живая
изгородь, скрывавшая стену, ни стена, предназначенная для отпуги-
вания людей слишком стеснительных, чтобы пройти через главные во-
рота, не были характерны только для имения генерала. У всех его
соседей хватало денег, чтобы защищать себя таким же образом. Ве-
ревка, свисавшая с ветви росшего за стеной толстого виргинского
дуба, была на месте. Плащ страшно мешал мне, и я с трудом переб-
рался через стену, отвязал веревку и закопал ее под корнями дуба.
Я не думал, что мне еще раз придется воспользоваться веревкой, но
кто знает. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из людей Вайленда на-
шел ее.
Если что и было характерно для имения генерала, так это за-
бор в двадцати футах за стеной. Он состоял из пяти ниток проволо-
ки, три верхние - из колючей проволоки. Любой здравомыслящий че-
ловек приподнял бы второй снизу провод, опустил бы самый нижний и
пролез бы внутрь. Но благодаря Яблонски я знал то, чего не знал
любой здравомыслящий человек: эти провода приводили в действие
звонок, поэтому я перебрался через верх, изодрав весь плащ. Эндрю
больше не удастся поносить его, даже если он получит его назад.
Под тесно посаженными деревьями темнота была почти полной. У
меня был фонарик, но я не осмеливался воспользоваться им. И вы-
нужден был положиться на удачу и свою интуицию, чтобы добраться
через сад к пожарной лестнице. Мне требовалось пройти около двух-
сот ярдов - это займет не более четверти часа.
Я шел, вытянув руки вперед, и, лишь наткнувшись лицом на
ствол дерева, понял, что бесполезно как расставлять руки, так и
вытягивать их вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80