Они все вместе двинулись по
тропинке, которая вела к входу в дом, и постепенно голоса их за-
тихли. Полоска света упала на крыльцо, до меня донесся звук зак-
рываемой двери, и наступила тишина.
Я застыл на месте, не сдвинувшись ни на дюйм. Дождь лил те-
перь в два раза сильнее, и плотная крона дуба совсем не защищала
меня, но я не двигался. Струи дождя затекали мне за шиворот и
текли по спине, но я не двигался, затекали мне в ботинки, но я не
двигался. Вода поднялась уже выше щиколоток, но я не двигался.
Стоял подобно скульптуре, высеченной изо льда, но холоднее льда.
Руки мои онемели, ноги замерзли, и каждые десять секунд тело сот-
рясала дрожь. Я все на свете отдал бы, лишь бы иметь возможность
двигаться, но не двигался, двигались только мои глаза.
Слух теперь мало помогал мне. При таком завывании все усили-
вающегося ветра в верхушках деревьев и шуме ливня невозможно ус-
лышать шаги человека и на расстоянии десяти футов. Но если вы
простоите три четверти часа неподвижно, то ваши глаза привыкнут к
темноте, и вы заметите движение и в десяти ярдах от вас. И я за-
метил движение.
Осторожные движения. Думаю, внезапный порыв ветра и дождя
заставил лопнуть терпение у тени, которая вышла из-под ближайше-
го дерева и тихо направилась к дому. Если бы я не столь внима-
тельно оглядывался вокруг, то не заметил бы этого человека, пос-
кольку ничего не слышал. Но я заметил его - тень, двигавшуюся
беззвучно. Тихий, смертельно опасный человек - Ройал. Сказанные
им Ларри слова явно предназначались для того, чтобы обмануть лю-
бою возможного слушателя. Ройал слышал шум. И шум достаточно
странный, чтобы заставить его поинтересоваться, нет ли здесь ко-
го. Но лишь поинтересоваться. Если бы Ройал был уверен в присут-
ствии постороннего, то он провел бы здесь всю ночь, чтобы нанес-
ти удар, смертельный удар. Я представил себе, что сразу после их
ухода иду в огород, беру лопату и начинаю искать - и мне стало
еще холоднее. Я представил, как наклоняюсь над ямой, сзади неслы-
шимый и невидимый подходит Ройал и выпускает пулю, всего одну
медно-никелевую пулю 22-го калибра, мне в затылок.
Но я должен был посмотреть, что они закопали, и лучшего для
этого времени, чем сейчас, не найти. Дождь лил как из ведра, и
было темно, как в могиле. Маловероятно, что Ройал вернется,
хотя... Хотя я не мог поручиться, что этот коварный дьявольский
ум не придумает еще что-нибудь. Но даже если он вернется, то
прежде чем сможет двигаться, ему понадобится по меньшей мере ми-
нут десять, чтобы после яркого света привыкнуть к полной темноте.
А он явно не станет ходить здесь с фонариком. Уж если он не поше-
велился, когда понял, что в поместье - чужой и чужой этот видел
возню на огороде, то, посчитав такого чужака осторожным и опас-
ным человеком, не станет искать его с фонарем - напрашиваться на
пулю в спину, ведь Ройал не мог знать, что чужак не вооружен.
Я подумал, что десяти минут мне хватит: закапывать на огоро-
де что-либо надолго нелепо, а так как ни Ларри, ни дворецкий не
были похожи на людей, которым работа лопатой доставляет удо-
вольствие, то они не станут копать даже на дюйм глубже необходи-
мого. И оказался прав. Я нашел под навесом лопату, с помощью то-
чечного луча фонарика обнаружил свежераспаханную землю, и с того
момента, как я прошел через калитку, до того, как я снял два или
три дюйма земли, покрывавшей что-то вроде белого соснового ящика,
прошло не более пяти минут.
Одна сторона ящика была чуть выше другой, и поэтому сильный
дождь через минуту смыл с его поверхности всю землю. Я аккуратно
включил фонарик. Никаких пометок, ничего, что позволило бы мне
узнать о содержимом ящика.
С обоих торцов его имелись ручки. Обеими руками я взялся за
одну из них и попытался приподнять ящик, но он был пяти футов в
длину и, казалось, набит кирпичами. Я смог бы передвинуть его, но
земля вокруг ямы настолько пропиталась водой и стала такой мяг-
кой, что я по щиколотки погрузился в нее.
Я снова достал фонарик, отрегулировал его, чтобы пятно света
было не более самой мелкой монеты, и начал осматривать повер-
хность ящика. Никаких металлических щеколд, никаких болтов. Нас-
колько я понял, крышка была просто прибита гвоздями. Я подсунул
под крышку лопату. Гвозди заскрипели, когда я начал выдирать их
из дерева, но я не обращал на это внимания, и мне удалось отор-
вать один конец крышки. Я приподнял ее на пару футов и посветил
внутрь.
Даже мертвый, Яблонски улыбался. Улыбка была кривой, такой же
кривой, каким стал сам Яблонски, силой запихнутый в этот тесный
ящик, но все же это бьла улыбка. Его лицо было спокойным и безмя-
тежным. Концом карандаша можно было закрыть эту крохотную дыроч-
ку между его глаз. Такую дырочку оставляет медно-никелевая пуля
22-го калибра.
Там, в заливе, я дважды вспоминал о мирно спящем Яблонски, и
он действительно спал, вот уже много часов, холодный, как мрамор.
Обшаривать его карманы я не стал - Ройал и Вайленд сделали это
до меня. Кроме того, я знал, что у Яблонски при себе не было ни-
чего изобличающего, ничего указывающего на истинную причину его
пребывания в этом доме, ничего, что могло выдать меня.
Я стер капли дождя с лица Яблонски, опустил крышку и аккурат-
но забил гвозди концом лопаты. Я рыл яму, а закапывал могилу. Ро-
йалу повезло, что я тогда не встретил его.
Поставив лопату и грабли под навес, я покинул огород.
Домик у входа не был освещен. Я нашел дверь и два окна невысо-
ко от земли - домик был одноэтажным, - но все запертые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80