- Только в том, чего ты не сказал. Ты хочешь, чтобы я прис-
матривал за генеральской дочкой. Судя по тому, за чем ты охо-
тишься, Толбот, безопасность Мери тебе до лампочки. Если бы тебя
это заботило, ты бы спрятал ее, когда она позавчера была в твоих
руках. Но ты этого не сделал - привез ее обратно. Говоришь, что
ей грозит большая опасность, но именно ты, Толбот, привез ее ту-
да, где она этой опасности подвергается. Ладно, ты хочешь, чтобы
я присматривал за ней, но тебе еще что-то от меня надо.
Я кивнул: - Да. Я лезу в эту кашу со связанными руками. Не
преувеличиваю: лезу в эту кашу, как пленник. Мне нужен человек,
которому я могу доверять. Тебе я доверяю.
- Ты можешь доверять Яблонски, - тихо произнес он.
- Яблонски мертв. Он молча уставился на меня, затем потянулся
за бутылкой и плеснул нам обоим виски. Его губы превратились в
тонкую белую полоску на смугловатом лице.
- Видишь это? - показал я на свои промокшие и грязные ботинки.
- Это земля с могилы Яблонски. Я закопал его перед тем, как прий-
ти сюда, не более пятнадцати минут назад. Они прострелили ему го-
лову из малокалиберного автоматического пистолета. Прямо в пере-
носицу. Он улыбался, Кеннеди. Человек не улыбается, видя", как к
нему приближается смерть. Он не видел ее приближения. Они убили
его во сне.
Я кратко рассказал ему о том, что произошло после моего ухода,
начиная с моей поездки на Х-13 и кончая моим возвращением сюда.
- Ройал? - спросил он, когда я замолчал.
- Ройал.
- Ты никогда не сможешь доказать этого.
- А мне и не придется, - ответил я почти автоматически. - Ро-
йал не предстанет перед судом, Яблонски был моим другом.
Он понял меня: - Я бы охотно согласился, чтобы тебе не приш-
лось рассчитываться за меня, Толбот.
Я выпил. Теперь виски на меня не действовало. Я чувствовал се-
бя усталым, опустошенным и чуть живым стариком.
- Что ты собираешься делать теперь? - поинтересовался Кеннеди.
- Что? Собираюсь попросить у тебя на время сухие ботинки, нос-
ки и нижнее белье. Затем вернусь в дом, проберусь в свою комнату,
просушу одежду, прикую себя наручниками к кровати и выброшу клю-
чи. Утром они придут за мной.
- Ты с ума сошел, - прошептал Кеннеди. - Почему они убили
Яблонски?
- Не знаю, - устало ответил я.
- Ты должен знать, - настойчиво сказал Кеннеди. - С чего бы им
убивать Яблонски, если они не знали, кто он на самом деле и чем
занимается? Они убили его потому, что почувствовали обман. А ес-
ли они узнали, что он их обманывает, то они могли узнать это и
про тебя. Они будут ждать тебя в твоей комнате, Толбот. Они уве-
рены, что ты вернешься, потому что им неизвестно, что ты нашел
тело Яблонски. Ты подучишь пулю в голову, как только переступишь
порог. Ты что, не понимаешь этого? Да пойми же ты это, ради бога,
наконец!
- Я понял это очень давно. Может быть, они знают обо мне все,
а может, - не все. Я сам многого не знаю, Кеннеди. Но, возможно,
они не убьют меня, по крайней мере сейчас.
- Я поднялся. - Я возвращаюсь.
На мгновение мне показалось, что он попытается силой остано-
вить меня, но, видимо, на моем лице было написано нечто такое,
что заставило его изменить решение.
Он взял меня за руку: - Сколько тебе за это платят. Толбот?
- Гроши.
- Награда?
- Никакой.
- Так что же может заставить человека пойти на такое безумие?
- его приятное лицо исказили тревога и недоумение - он не мог по-
нять меня.
Я и сам не мог понять себя: - Не знаю... Нет, знаю. И скажу
тебе в один прекрасный день.
- Ты не доживешь до этого дня, - мрачно произнес он.
Я взял сухие ботинки и одежду, пожелал ему спокойной ночи и
ушел.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Я открыл дверь из коридора дубликатом ключа, который дал мне
Яблонски, бесшумно вошел в комнату. Никто не размазал мои мозги
по стене. В комнате никого не было.
Тяжелые шторы были задернуты, но я не стал включать свет. А
вдруг они не знают, что я покидал комнату этой ночью? Но если
кто-нибудь заметит, что в комнате прикованного к кровати челове-
ка зажегся свет, то сразу явятся с проверкой. Только Яблонски мог
бы зажечь свет, а он - мертв.
Я осмотрел каждый квадратный фут пола и стен, подсвечивая се-
бе фонариком. Ничего не пропало, ничего не изменилось. Если
кто-то и побывал в комнате, то не оставил никаких следов. Но, с
другой стороны, я и не ожидал, что они, побывав в комнате, оста-
вят следы.
В стену, рядом с дверью в комнату Яблонски, был встроен
большой электрический камин. Я включил его на полную мощность,
разделся, вытерся насухо и повесил брюки и пальто на спинку сту-
ла сушиться. Натянул на себя белье и носки, которые позаимство-
вал у Кеннеди, засунул свои промокшие носки и белье в промокшие
ботинки и, открыв окно, забросил их подальше в кусты - туда же,
куда, воспользовавшись пожарной лестницей, уже запрятал раньше
штормовку и дождевик. Прислушался, но не услышал звука падения
ботинок и был уверен, что никто ничего не услышал бы - вой ветра
и шум ливня заглушали любой звук.
Я достал из кармана уже парившего пиджака ключи и подошел к
двери в комнату Яблонски. Может быть, они ждали меня там, но ме-
ня это не очень волновало.
Комната оказалась пуста. Я подошел к двери в коридор и потро-
гал дверную ручку. Заперто.
Было очевидно, что на кровати, как я и ожидал, спали: просты-
ни и одеяло свисали на пол. Следов борьбы не было. Не было замет-
но даже следов насилия. Я нашел их, только перевернув подушку.
Подушка была испачкана в крови, но не так, как бывает, если
смерть не мгновенная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80