Но, возможно, я недооценил ужасную
репутацию, которую создал себе, недооценил тот шок, который она
испытала после долгой нервной ночи, когда решила прибегнуть к
последнему, оказавшемуся напрасным, шагу после недель бесконечно-
го напряжения. Что бы там ни было, она не прикидывалась - это
действительно был обморок. Я положил ее на кровать, но потом пе-
ренес в свою комнату - мне не хотелось, чтобы она лежала на кро-
вати, на которой не так давно убили Яблонски.
Я обладал большим опытом оказания первой помощи, но не знал,
как выводить из обморока молодых леди. У меня было смутное подоз-
рение, что любые мои действия могут оказаться опасными, и подоз-
рение это очень гармонировало с моим невежеством в данном вопро-
се, поэтому я пришел к выводу, что лучше всего - дать ей возмож-
ность очнуться самой. Я не хотел, чтобы она очнулась в мое отсут-
ствие и подняла на ноги весь дом, поэтому присел на краешек кро-
вати и стал освещать фонариком ее лицо ниже глаз, чтобы не осле-
пить ее.
На ней поверх голубой шелковой пижамы был надет голубой сте-
ганый шелковый халат. Туфли на высоких каблуках тоже были голубы-
ми, даже ленточка в волосах была того же цвета. Ее лицо было сей-
час бледным, как старая слоновая кость. Ничто не могло сделать ее
лицо прекрасным, но мое сердце впервые за последние долгие три с
половиной года одиночества внезапно бешено забилось. Нас разделя-
ли лишь 285 миллионов долларов и тот факт, что я был единствен-
ным мужчиной в мире, один взгляд на которого заставлял ее от
страха терять сознание.
Она пошевелилась и открыла глаза. Я почувствовал, что трюк с
Кеннеди - пистолет за фонариком - будет в данном случае иметь не-
гативные последствия, так что просто взял ее за руку, наклонился
к ней и сказал мягко с укоризной: - Молоденькая глупенькая дуроч-
ка, зачем ты пришла и выкинула такую плохую шутку?
Удача или инстинкт подсказали мне правильный ход. К страху,
который еще метался в ее широко раскрытых глазах, добавилось за-
мешательство. Убийцы определенного сорта не берут вас за руку и
не говорят с вами успокаивающе. Отравители, убийцы ножом в спину,
возможно, делают так, но убийцы с моей репутацией - убийцы из
любви к насилию
- так не поступают.
- Вы не собираетесь больше кричать? - осведомился я.
- Нет, - хрипло ответила она. - Извините, это так глупо.
- Все в порядке, - с воодушевлением произнес я. - Если вы
чувствуете себя хорошо, давайте поговорим. Нам надо поговорить, и
у нас мало времени.
- Не могли бы вы зажечь свет? - попросила она.
- Никакого света. Просвечивает сквозь шторы. Сейчас нам не
нужны посетители...
- Там есть ставни, - перебила она. - Деревянные ставни. На
каждом окне в доме.
Толбот - "Соколиный Глаз". Я весь день смотрел в окно, а став-
ней не заметил. Я встал, закрыл ставни и дверь в комнату Яблон-
ски и зажег свет. Она сидела на краю кровати, спрятав руки под
мышки, будто замерзла.
- Я обижен, - заявил я. - Вы только взглянули на Яблонски и
сразу поняли, что он - не проходимец. Но чем больше вы смотрите
на меня, тем больше у вас уверенности, что я-убийца.- Она хотела
сказать что-то, но я жестом руки остановил ее. - Конечно, у вас
есть на это причины. Веские причины. Но они обманывают вас. - Я
задрал штанину и показал ей ногу в элегантном темно-бордовом нос-
ке и черном ботинке. - Видели их раньше?
- Это Саймона, - прошептала она.
- Вашего шофера. Он дал их мне пару часов назад. Естественно,
по собственной воле. Мне потребовалось пять минут, чтобы убедить
его, что я не убийца и далеко не тот, за кого меня принимают. Вы
дадите мне столько же времени?
Она медленно молча кивнула.
Мне потребовалось даже меньше трех минут, но я опустил эпизод
с обнаружением тела Яблонски - она пока не была готова к таким
ударам.
Когда я закончил свой рассказ, она недоверчиво спросила: - Так
вы все это время знали о нас? О папе, обо мне и о наших неприят-
ностях и...
- Мы узнали о вас несколько месяцев назад. Не конкретно о ва-
ших неприятностях, какими бы они ни были, нет, мы узнали лишь,
что генерал Блэр Рутвен впутался во что-то, во что не имел права
впутываться. И не спрашивайте меня, кто это "мы" или кто я такой,
потому что я не люблю отказываться отвечать на вопросы, да и для
вас так будет лучше. Чего боится ваш отец. Мери?
- Я не знаю. Знаю, что он боится Ройала, но...
- Он боится Ройала. Я боюсь Ройала. Мы все боимся Ройала.
Держу пари, что Вайленд рассказывает генералу массу историй про
Ройала, чтобы генерал был паинькой и боялся. Но не в этом дело.
Не столько в этом. Он боится за вас, но мне кажется, что его
страхи только выросли, когда он понял, с какой компанией связал-
ся. То есть когда он понял, что они из себя представляют на са-
мом деле. Думаю, он влез во все это с открытыми глазами, пресле-
дуя свои собственные цели, даже если он и не знал, во что ввязал-
ся. Как долго Вайленд и ваш отец являются, скажем так, компаньо-
нами?
Подумав немного, она ответила: - Могу сказать вам точно. Все
началось, когда мы отдыхали на нашей яхте "Темптрисс" у Вес-
т-Индских островов в конце апреля прошлого года. Мы стояли в Кин-
гстоне, на Ямайке, когда мамины адвокаты сообщили папе, что она
хочет официального развода. Вы, должно быть, слышали об этом, -
продолжила она печально. - Похоже, все газеты Северной Америки
писали об этом, а некоторые дали просто отвратительные статьи.
- Вы имеете в виду, что генерала слишком долгое время выдава-
ли за образцового гражданина этой страны, а его брак с вашей ма-
терью - за идеальный?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80