Он кряхтел и стонал от наслаждения, но наутро выглядел достаточно потрепанным, с расцарапанными щеками и выдранным клоком волос на макушке.
Таким манером мы провели еще несколько ночей с позволения сказать «любви». Мердок вернул мне платье. Но по-прежнему никого ко мне не допускал и запирал в каюте.
Глава двадцатая
Сколько еще это будет продолжаться? Я не знала, что ждет меня в Америке. Вернее, знала, но не могла, не хотела верить. Я старалась не думать о себе. Меня волновала лишь судьба детей. Только ради них я желала скорейшего окончания этого нелепого и трагического путешествия.
Ежедневно я завтракала, обедала и ужинала вкусными блюдами, приготовленными моей Нэн. Мой тюремщик отнюдь не намеревался держать меня впроголодь. Что ж, вполне естественно, ведь он намеревался продать меня, значит, я должна была выглядеть достаточно упитанной. Я в роли рабыни с негритянской кровью! Да, было бы смешно видеть это со стороны, не являясь самой собою!
Но пища, приготовленная руками доброй Нэн, внушала мне надежду. В каюте были письменные принадлежности. Иногда мне приходило в голову, не написать ли записку и не передать ли ее Нэн. Например, клочок бумаги можно было бы как-нибудь спрятать в недоеденном пироге. У меня осталась шкатулка с принадлежностями для рукоделия, можно было бы не писать, а наколоть буквы. Но я не знала, кто моет посуду. Да и на кусок пирога мог бы польститься какой-нибудь матрос…
Но однажды во время ужина мое желание исполнилось. Незадолго до того времени, когда мне обычно приносили ужин, я заметила, что корабль ускорил ход. Как будто за судном гнались и оно стремилось уйти от погони. Но кто это мог быть? Пираты? Какие? Что было бы лучше? Оставаться в руках Мердока или попасть в руки неведомых разбойников? Разумеется, первое. Но скорее всего это просто моя фантазия. Ускорение хода не связано ни с какой погоней. Просто попутный ветер надувает паруса.
Мердок принес мне обычный поднос и поспешно ушел. Он показался мне озабоченным. Неужели и вправду что-то происходит? Я должна была бы тревожиться, но вопреки всему ощущала нечто вроде почти радостного возбуждения и необычайный прилив сил. Мне почему-то казалось, что свобода близка.
В таком состоянии я принялась за еду. Вид пирога с сушеной черникой вновь напомнил мне о записке. Я начала разламывать пирог и ощутила под пальцами что-то жесткое. Это оказался маленький напильник. Нэн передала мне его! Это, конечно, знак! Нэн призывает меня действовать. Но как? Что же мне делать?
Я решила попытаться открыть дверь каюты. А дальше? Я вспомнила, что кроме главной лестницы, ведущей на палубу, есть и боковая. На нее, по-видимому, и рассчитывает Нэн. Поднявшись по главной лестнице, можно оказаться в самом центре палубы, боковая же лесенка ведет в конец палубы.
С лихорадочной быстротой, еще не зная точно, что же делать дальше, я кинулась с напильником в руке к двери.
Замок довольно легко поддался. Дрожа от нетерпения, я выбежала в коридор. Капитана не было видно. Вполне возможно, Нэн пытается задержать его. Вперед, по боковой лестнице.
И вот я наконец-то на палубе. Я выбежала, запыхавшись. Яркий дневной свет на миг ослепил меня. Стояла прекрасная погода. Волны сверкали под яркими солнечными лучами. Но мне было не до красот природы. Я сразу заметила, что на палубе царит суматоха. Большое красивое судно и вправду преследовало наш корабль.
Пока никто не видел меня. Надо было действовать. Обдумывать свои действия было некогда. Я взглянула на большое судно. Оно показалось мне странно знакомым. Где я видела его? Когда? Сейчас моя прежняя, недавняя еще жизнь казалась мне страшно далекой, почти нереальной.
О Боже! Ведь это корабль Брюса Карлтона!
Надо было решаться! И я решилась. Не медля ни секунды, я кинулась за борт.
Вода была теплая. Я изо всех сил колотила по воде ногами, загребала руками. Снимать платье было некогда.
С палубы мне казалось, что корабль совсем близко. Но пришлось проплыть порядочное расстояние, прежде чем я приблизилась к нему.
Я громко начала звать на помощь.
Увы, мои отчаянные крики услышали не только на корабле Брюса. Раздался странный грохочущий звук. Что-то словно ударило по воде. Мердок приказал стрелять.
Моей жизни угрожала страшная опасность.
Со стороны корабля Брюса быстро шла шлюпка. Я смутно помню, как меня втащили в нее.
И вот я на палубе. Передо мной Брюс. Но нам не до любовных объяснений.
– Брюс! Там, на корабле, мои дети. Умоляю, спаси их! Умоляю! Я лишилась чувств.
Глава двадцать первая
Когда я на этот раз пришла в себя, я находилась в помещении, напоминавшем гостиную в лондонском особняке. Изящный диван, покрытый дорогим ковром. Большой ковер на полу. Полированная мебель красного дерева. Ход корабля почти не ощущался.
Должно быть, уже наступил вечер. Ярко горели свечи в серебряных подсвечниках.
Я лежала на диване, прикрытая легким покрывалом. На мне было мягкое кашемировое платье. Волосы уложены в легкую, не отягощающую головы прическу.
Я поняла, что заснула. Сон явно освежил меня. Приподнявшись, я рассматривала окружающую обстановку. Я догадалась, что нахожусь на корабле Брюса.
Никакой тревоги я не чувствовала. Я была уверена в том, что дети вне опасности. Конечно, у Брюса были свои недостатки, но в некоторых случаях на него можно было положиться безусловно.
Я попыталась разобраться в мозаике происшедшего. Почему Карлтон преследовал посудину Мердока?
Но долго раздумывать мне не пришлось. Дверь тихо отворилась, и вошла Нэн Бриттен с подносом. Посуда была серебряная. Да, чувствовалось, что Брюс преуспевает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147