Наверное, он хорошо читает, если его просят об этом.
Раздался юношеский голос. Инес испугалась. Голос звучал издевательски-насмешливо.
– «Октавио, любимый и неведомый!» – начал читать Октавио.
«Мое письмо!» – в ужасе подумала Инес.
Сила воли, унаследованная от горделивых предков, поддержала ее. Девушка не заплакала, не упала в обморок. Она спокойно дослушала издевательское чтение Октавио до конца. Все смеялись.
– А теперь, теперь, – командовала Исабель, – будем сочинять ответ.
– Инес, свет моего сердца! – издевательски произнес Октавио.
– Нет, лучше так: «Инес, моя белоперая голубка», – перебил его Хосе.
Снова раздался смех.
Инес схватила подсвечник и быстро пошла прочь.
Она ступала спокойно и твердо. Вошла в свою комнату и села за стол, поставив свечу.
Инес не плакала, не ужасалась. Сердце ее было разбито. Душа, казалось, оделась в холодную броню. Больше никогда не будет она безоглядно влюбляться и верить. Даже мысли о мести были спокойны и просты. Она должна отомстить. Она не станет покорно терпеть это издевательство. И за что? За что Исабель и Октавио так поступили с ней? В чем она виновата? Только лишь в том, что наивна, чиста и неопытна. Так вот какая награда ждет в этом мире чистоту помыслов и чувств!
Донья Инес прекратила свой рассказ. Ее впалые щеки пылали.
– Что же дальше? – невольно воскликнула я. Донья Инес вздохнула и завершила быстро, словно бы чего-то недоговаривая. Супруг смотрел на нее с грустью и сочувствием.
Юная Инес рассказала донье Элеоноре о том, что группа молодых придворных тайно собирается по ночам и позорит ее, Инес, честь, выдумав глупую переписку между ней и одним из кавалеров в свите младшего брата короля.
Инес проводила донью Элеонору тайком к покоям Марии. Все это время Инес скрывала от Исабель, что знает все. Гнев возмущенной доньи Элеоноры обрушился на юношей и девушек. Исабель пыталась утверждать, будто свои письма Инес написала сама (так оно и было), но ей не верили. Молодые придворные и их родные подверглись опале. Однако донья Элеонора пожелала, чтобы и Инес удалилась из дворца.
– Вот тогда-то отец и решил увезти нас всех на Ямайку.
– Здесь я и встретил Инес, – добавил граф Мейн.
– И эта счастливая встреча заставила меня забыть о перенесенном в юности унижении, – сказала Инес.
Я подумала, что эта женщина в состоянии испытывать сильные чувства.
Но как можно было оценить ее поступок? Донос, конечно, дело некрасивое. Но ведь и Исабель и Октавио предали ее, оскорбили незаслуженно. Впрочем, я чувствовала, что донья Инес чего-то не договаривает.
Несколько раз я пыталась спрашивать о донье Инес мою черную горничную Сесилью. Я задавала вопросы о семье доньи Инес, о ее матери, которую Сесилья еще застала в живых. Но негритянка уверяла, что была слишком мала и ничего особенного не помнит.
Глава тридцать первая
Рассказ доньи Инес сильно подействовал на всех нас.
– Вы просто волшебница, Эмбер, – сказала Коринна, когда мы беседовали наедине. – Обычно мама очень мало говорит, а чтобы она подробно рассказывала о своем прошлом, такого я даже не помню.
– Да, – ответила я, – мне всегда казалось, что рассказ о прошлом облегчает душу человеку.
– Это прекрасная мысль, – поддержала меня Коринна.
– Это не ново, – улыбнулась я.
– Но это ново для нашей семьи. Я думаю, будет хорошо, если мы сумеем разговорить отца. Мне всегда казалось, что он очень нуждается в подобном облегчении души.
– Что ж, попытаемся. А не кажется ли вам, Коринна, что ваш отец пережил что-то очень печальное?
– Да, у меня есть такое ощущение.
– А мне все время кажется, что я встречала в Англии кого-то схожего с ним. Но не могу припомнить, кого именно.
– Странно, но и у меня с некоторых пор такое ощущение.
– Но в этом, Коринна, нет ничего удивительного. Ведь в Лондоне вы вполне могли столкнуться с кем-либо из родственников вашего отца.
– Да, пожалуй…
Когда после ужина мы, как обычно, собрались в гостиной, Коринна заговорила первой:
– В прошлый раз, – начала она, – нас глубоко взволновал откровенный рассказ мамы. Как жаль, что она не говорила так с нами прежде. А ведь откровенный рассказ о своем прошлом облегчает душу. И мне кажется, что мамина откровенность вызвана любезностью и вниманием нашей гостьи, ее светлости герцогини Райвенспер.
– Да, я должна поблагодарить ее светлость за то облегчение моей души, коему она способствовала, – произнесла донья Инес.
И снова мне показалось, что она чего-то не договаривает и что душа ее все еще очень многими страшными воспоминаниями отягощена. Но в конце концов человек не может и не должен открываться весь, что-то должно остаться в тайне от всех.
– Райвенспер, – задумчиво произнес отец Коринны. – Я так давно покинул Англию, многое забыл. К стыду своему я забыл и герцогов Райвенспер. – Он потер лоб кончиками пальцев. – Надеюсь, ее светлость простит меня? – он улыбнулся, и эта улыбка снова показалась мне странно знакомой.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Я поняла, что Коринна и Брюс полагают меня обиженной. Но я видела искренность старого графа и ни в коей мере не считала, что он хотел обидеть меня, упомянув о том, что забыл герцогов Райвенспер. Нет, он вовсе не желал уколоть меня, я это сразу поняла.
– Герцогский титул пожаловал мне король, – спокойно ответила я. – Титул герцогов Райвенспер учрежден специально для меня и для моего сына Чарльза.
– А вашему супругу титул не был пожалован? – настороженно спросила меня донья Инес.
– Мой супруг к тому времени уже скончался. Я была замужем за графом Рэтклифом.
– О! Графа я помню, – воскликнул отец Коринны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147