Я это почувствовала.
Совершенно очаровали меня, когда мы проплывали мимо озер, стаи прекрасных птиц с красными ногами и розовым оперением. Птицы немного напоминали цапель. Они назывались фламинго; и когда взлетали, казалось, розовое облако поднимается в небо.
Когда мы приплыли в город, Санчо вежливо простился со мной, мы уговорились о скорой встрече у меня.
Дети радостно меня встретили, они уже успели соскучиться. Я решила, что Чарльз и Сьюзен успели еще подрасти за это время.
Нэн смотрела на меня и ревниво поджимала губы. Я почувствовала, что она хочет поговорить со мной. Я позвала ее в свои комнаты.
– Что случилось, Нэн? Почему ты на меня так смотришь? Тебя кто-то обидел? Или ты по-прежнему ревнуешь меня к Сесилье?
– Было бы к кому ревновать! – фыркнула Нэн. – К этой девчонке-сплетнице. Я не сомневаюсь, что она распускает о вас все эти слухи.
– Что за слухи?
– Порочащие вашу честь!
Я пыталась догадаться, идет ли речь о моей связи с доном Санчо или о чем-то ином.
– Говори толком, Нэн.
– Ну хорошо, скажу. Я не первый год у вас, и вы знаете, как я вам преданна! Так вот, в доме судачат о том, что вы в любовной связи с доном Санчо Пико! И кто же распустил эти слухи, если не ваша горничная-негритянка!
– Все не так уж страшно, Нэн, – улыбнулась я. – Я знаю твою преданность. Я не хочу таиться от тебя. Да, дон Санчо – мой любовник. И что же здесь страшного? Он – холостой кавалер, я – вдова. И вряд ли мы сможем узаконить нашу связь. Ведь я – герцогиня, а дон Санчо – бедный дворянин. И напрасно ты так уж винишь Сесилью. Она и вправду по молодости могла сболтнуть лишнее. Но и без нее этот дом полон любопытных слуг и служанок.
– Говорят, будто дон Санчо дрался на дуэли с лордом Карлтоном. Под вашими окнами.
– Да, это так, – сдержанно бросила я. Но сердце у меня замерло. Я вовсе не желала, чтобы в этом доме знали слишком много.
– А если это дойдет до леди Коринны?
Еще недавно такое предположение встревожило бы меня. Но после того что я услышала ночью в саду, я уже не боялась, что Коринна огорчится изменой Карл-тона.
– Но ведь Коринна знает, что я была женой Карл-тона, что Брюс – мой сын. Не тревожься, Нэн, и пошли мне Сесилью.
– С удовольствием! – воскликнула Нэн. – Вот уж кто заслужил хорошую взбучку!
– Не будь злюкой, Нэн Бриттен, это тебе не идет, – я снова улыбнулась.
Вскоре в комнату вошла плачущая Сесилья.
– Я не виновата, не виновата, – с порога начала причитать она.
– Я не сержусь на тебя, Сесилья, даже если ты и лжешь мне сейчас. От раба нельзя требовать честности. Должно быть, рабы бессознательно стремятся мстить своим господам просто за то, что те – господа; и в такой мести есть своя справедливость.
– Ваша светлость! Я никому ничего не сказала, ваша светлость! Это все Нэн, она оговорила меня. Она просто ревнует вас ко мне.
– Но ты и вправду многое знала?
– Я знала от других служанок, ваша светлость. Я сама никогда не сплетничала о вас!
– Ну, ладно, ладно. Я не стану бранить тебя.
– Только не бейте меня!
– А этого тем более не будет! Даже и не думай ни о чем подобном.
– Но вы не пожалуетесь на меня донье Инес?
– Конечно, нет. Разве я похожа на маленькую девчонку, которая жалуется старшим?
Сесилья невольно хмыкнула.
– Иди, Сесилья.
Она кинулась целовать подол моего платья, и я ей не препятствовала, потому что иначе она решила бы, что я сержусь на нее.
Это все было мне уроком. Поскольку было и вправду кое-что такое, что должны были скрывать мы все – я, Санчо, Коринна.
Глава пятьдесят третья
За обедом я отметила, что донья Инес встревожена. Она изо всех сил пыталась скрыть свои чувства, но это ей явно не удавалось. Одета она была по-прежнему, строго, чопорно; черное платье с белым накрахмаленным воротником и затянутые узлом на затылке волосы уродовали ее, подчеркивая бледность ее смуглой кожи и впалые щеки.
Мне стало ясно, что сплетни о Санчо, о дуэли Санчо и Брюса дошли и до нее.
Отца не было дома. Донья Инес объяснила, что пропал Фернандо, испанец, слуга одного из наших соседей. Он был послан в загородное поместье с каким-то поручением и не вернулся. Несколько человек, в том числе мой отец, отправились на поиски. Снова оживились слухи о таинственном загородном доме, где якобы появлялся призрак женщины-вампира. Я догадывалась о том, что, должно быть, донье Инес известно, что сплетничают, будто вампир – это ее мать, донья Консепсион, таинственно превращенная в чудовище мулаткой Хуаной. Я представляла себе, как тяжело должно быть думать обо всем этом донье Инес с ее строгостью и чопорностью. Я предположила, что отец поехал нарочно, чтобы снова увидеть своими глазами заброшенный дом и в очередной раз убедить донью Инес, что на самом деле никакого вампира нет.
После обеда моя мачеха неожиданно пригласила меня к себе в спальню. Я возблагодарила Бога за то, что встречу с доном Санчо я назначила ночью. Да, не следует встречаться днем. К чему излишние сплетни…
В спальне доньи Инес над жесткой деревянной кроватью висело распятие. И мебель здесь была жесткая, угловатая. Я опустилась на высокий стул с резной спинкой. Внезапно я заметила, что донья Инес не садится.
– Что с вами, донья Инес? Почему вы не садитесь? На щеках ее заалели красные пятна. Она скрестила пальцы опущенных рук. Я заметила, что тыльная сторона ее ладоней уже сморщилась и старчески пожелтела.
– Я не смею сидеть в присутствии ее светлости герцогини без ее дозволения, – чопорно и нервно произнесла она.
Что за тактику она решила избрать в разговоре со мной?
– Оставим эти церемонии, – кротко начала я. – Разумеется, вы можете сидеть в моем присутствии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147