Не наигрались со мной, что ли?
Он не вольно проверил тело - больно, но уже кое-что смогу. И подумал:
тоже неплохо. Если они за меня возьмутся, им придется меня убить.
- Энрас! - позвал его главный. - Энрас!
Он не ответил. Глядел в упор и молчал.
- Энрас, ты что, не узнал меня?
Забавно было бы, если бы узнал.
- А зачем мне тебя узнавать? - спросил он спокойно.
- Энрас, - сказал тот с тревогой. - Это я Ваннор, разве ты не помнишь
меня?
Обрюзгшее пористое лицо, безгубый рот, а глаза в порядке. Поганый
тип, но не глуп и не трус. И тоже боится...
- А чего мне тебя помнить? Я думал мы попрощались.
Ваннор рявкнул на провожатых, они сунули факела в гнезда, и теперь мы
вдвоем - я и враг. И бодрящая радость: не знаю, как там ваш Энрас, ну, а я
тебе покажу.
- Энрас, - вкрадчиво начал Ваннор. - Ты полон ненависти, и это
печально, ибо завтра дух твой должен расстаться с плотью. Сумеет ли он,
отягощенный, покинуть эту юдоль скорбей?
- Сумеет, - сказал он спокойно. - Со своим духом я разберусь. К делу!
Ваннор молча глядел на него. Глядел и глядел, сверлил глазами и,
наконец, сказал без игры:
- Ты знаешь, зачем я пришел.
- Можешь уйти.
- Раньше ты был разговорчивей.
Врешь, подумал он, главного он не сказал.
- Ладно, - сказал Ваннор, - ты меняя ненавидишь. Но ведь то, что не
хочется подарить, можно продать. Только одно слово, только "да" или "нет",
и ты получишь легкую смерть! - и опять этот странный, перепуганный,
жаждущий взгляд.
- Легкая смерть? Это немного меньше боли? Нет, мне уже все равно.
- Завтра ты пожалеешь, потому что это не так больно. Это очень
противно, Энрас. Гнусная, позорная смерть...
- Люди - странные твари Ваннор. Иногда они почитают именно тех, кто
умер позорной смертью.
- Ну, хорошо, - сказал Ваннор, - видит бог я этого не хотел! Ты сам
заставляешь меня. Аэна...
Снова он впился глазами в его глаза и отшатнулся, увидев в них только
тьму.
- До сих пор я щадил ее, Энрас, но ты знаешь, что я могу!
- Догадываюсь, - спокойно ответил узник, - и мог бы сказать, что и
это уже все равно. Нет, - сказал он, - врать я не стану. Просто не могу
верить твоим обещаниям, раз не могу заставить тебя выполнить их.
- Я поклянусь! - воскликнул Ваннор. - Перед ликом Предвечного...
- Ты врешь не в последний раз. Хватит, Ваннор! Ты ничего не
выгадаешь, если замучишь Аэну. Даже не отомстишь, потому что я не узнаю.
Уходи. Нам не о чем говорить.
- Ты должен сказать! Не ради меня... Энрас, ты сам не знаешь, как это
важно! Дело уже не в тебе...
Он усмехнулся. Улыбался разбитыми губами и глядел в это смятое
страхом лицо, в эти жаждущие глаза.
- Должен? Это ты мне кое-что должен, Ваннор, - и не мне одному.
Ничего, - сказал он, - когда-нибудь ты заплатишь. А это я оставляю тебе.
Думай.
- Энрас!
- Уходи! - приказал он. - Не мешай мне спать. - Закрыл глаза и
отвернулся к стене. Легко не выдать тайну, которой не знаешь. А любопытно
бы знать, подумал он.
...Сухой горячий воздух песком оцарапал грудь, короткою болью стянул
пересохшие губы.
Его не тащили - он сам тащился: хромал, но шел - и серое душное небо
качалось над головой, виляло туда и сюда, цеплялось за черные крыши.
На редкость угрюм и безрадостен был этот мир, с его побуревшей
листвою, с пожухшей травою, с безмолвной, угрюмой толпой, окружающей нас.
И те же молящие, ждущие, жадные взгляды - они обжигали сильней, чем
удушливый воздух, давили на плечи, как низкое, душное небо - да будьте вы
прокляты, что я вам должен?
И только одно искаженное горем лицо мелькнуло в толпе, усмирив его
ярость. Значит, Энраса кто-то любит. Хоть его...
Он не терпел, чтобы его провожали - ведь провожают всегда совсем не
его, но почему-то сейчас это было приятно. Так одиноко было идти сквозь
толпу в этом высасывающем, удушающем ожидании.
Толпа раздалась, пропуская его к помосту, и он усмехнулся: и тут
колесо! Не очень приятно, но тоже не в первый раз...
Его потащили наверх, и он двинул кого-то локтем - без зла, просто
так. Нет! Потому, что стражники тоже молчат, ни слова за всю дорогу. Он
глянул и сразу отвел глаза. Все то же. Мольба и страх. И когда он возник
на верху, толпа не ответила ревом. Просто лица поднялись вверх, просто рты
приоткрылись в беззвучном вопле. Да или нет? Скажи!
Да что вам сказать, дураки? Откуда я знаю?
Пересыхающий мир под пологом низких туч... удушье... тяжесть...
палящий сгусток огня... Так вот оно что! И тут все то, что он говорил,
словесные игры этой ночи, сложились в такую отличную шутку, что он
засмеялся им в скопище лиц. Нет, дурачье, я промолчу! Скоро вы все узнаете
сами! Ну, Энрас, хоть ты меня и подставил, но спасибо за эту минуту
веселья!
А потом он молчал - что _т_а_к_а_я_ боль для того, кто изведал всякие
боли? Только скрип колеса, стук топора, мерзкий хруст разрубаемой кости...
А потом был вопль из тысячи глоток.
Палач поднял голову над толпой, и голова смеялась над ними!

2. АЭНА
Эту ночь она тоже провела у тюрьмы.
Сколько дней назад она убежала из дому? Не было дней - лишь одна
бесконечная ночь, иногда многолюдная, иногда - пустая. Свет погас, и все в
ней погасло в тот день; не было мыслей, не было даже надежды. Только
какой-то инстинкт, какая-то безысходная хитрость...
Эта хитрость велела обменятся одеждой с нищей старухой, и теперь мимо
нее, закутанной в драное покрывало, не узнавая, ходили те, что искали ее.
Этот странный инстинкт заставлял без стыда подходить к тюремщикам и
охране, и она торопливо совала в их руки то кольцо, то браслет, и они
отводили глаза от безумных пылающих глаз, обещали, не обещали, но не гнали
ее от тюрьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25