Неужели Морган не замечает этой странности?
Но Морган, похоже, не замечал уже ничего. Он как будто впал в глубокий транс. Молчание сделалось гнетущим. И тогда главарь флибустьеров вдруг произнес четким, бодрым, но совершенно не своим голосом:
— Язон, поговори об этом со своим капелланом. На Джемейке есть традиция: жених и невеста имеют право задать несколько очень откровенных вопросов своему капеллану. И тот обязан ответить честно. Поговори. Капеллан, как и все буканьеры, знает про Старика Суса. А сейчас... К столу, к столу, к столу!..
В огромном праздничном зале все смешалось. Бокалы, кубки, подносы, свечи, мужчины, женщины, блюда, бутылки, пьяные, трезвые, господа, слуги, витальеры, флибустьеры, серебро, золото... В глазах рябило. Затеряться было предельно легко. Найти кого-то — безумно сложно. Об этом и мечтал Язон, но вначале (убедившись, что Морган уже достаточно далеко) он прошептал:
— Долли, Долли, ну что? Говори быстрее!
— Его мысли очень трудно читать. Безмерно трудно, — как-то очень по-взрослому ответила девушка совершенно измученным голосом. — Их кто-то блокирует.
— Может, он сам? — предположил Язон.
— Не знаю. Больше похоже на постороннее вмешательство.
— Это уже очень важная информация. И все же, Долли. Он знает, где Старик Сус, кто он такой? Знает ли он, наконец, что такое аукснис жверис?
— Да, — сказала Долли почти уверенно. — Но он действительно не может сказать этого нам. Действительно не может. Очень трудно читать эти его тяжелые, скользкие, совершенно чужие, ну, то есть не его мысли...
— Извини меня, девочка. Я не знал, что будет так трудно.
— Это наша общая работа, — откликнулась она опять очень по-взрослому.
— И последнее, — Язон посмотрел на нее виноватыми глазами. — Что это был за странный совет?
— А это не он дал вам совет. Это кто-то другой внутри него, и потому мне кажется, что совет хороший. Морган сейчас не помнит, что именно сказал. Но скорее всего через какое-то время вспомнит. Так что поспешите, сэр...
Она могла бы и не произносить последних слов.
— Долли, кто бы ни спросил обо мне, даже если Мета, говори, что я где-то тут. Поняла?
Девушка кивнула и юркнула в толпу веселящихся граждан Джемейки, ища глазами Робса. А тот уже спешил ей навстречу.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Капеллан храма Рождества Богородицы, что на Гордельском спуске, ходил вдоль алтаря и расставлял свечи. Когда Язон ступил под своды центрального нефа и его шаги гулким эхом отозвались в самых дальних уголках помещения, священник неспешно оглянулся и сказал:
— Вы рановато пришли, сын мой, видите, я только еще подготовил бланк, а заполнять его имею право лишь в присутствии государственного чиновника. Впрочем, уже совсем скоро я жду этого посыльного от сэра Генри Моргана, он проставит большую гербовую печать и завизирует регистрацию вашего брака.
— Очень приятно, падре, но я пришел не только за нашим свидетельством... Ой, — прервал сам себя Язон, увидев бланк и невольно беря его в руки. — Что за странный материал?
— Официальные церковные документы традиционно пишутся на пергаменте, изготовляемом из свиной кожи.
— Свиной? — недоверчиво переспросил Язон. — Такой тонкой. Уж не человечья ли она, падре?
— Нет, сын мой. На человечьей коже, причем собственной кровью, пишутся только клятвы флибустьеров при вступлении в их «высочайшее сообщество».
Последние два слова были сказаны с явным пренебрежением, и Язон понял, что теперь самое время задавать главные вопросы.
— Падре, я пришел, чтобы спросить у вас кое о чем важном.
— Спрашивай, сын мой, сегодня ты имеешь на это право.
— Вы ведь буканьер, падре? Кто такие буканьеры? Почему они молчат о себе?
— Присядем, сын мой, и я расскажу.
Они сели, и капеллан неожиданно предложил, переходя на «ты»:
— Закурить хочешь?
— Так ведь это богомерзкое занятие!
Уж такую-то элементарную вещь о правилах, принятых в христианской церкви, знал даже безбожник Язон.
— А, перестань, на этой планете давно сместились все представления о богомерзких занятиях.
И капеллан достал из-под своей зеленой рясы пачку сигарет. Неужели «Антарес»? Действительно «Антарес». Случайное совпадение? Или вообще начинается чертовщина?
Закурили. Священник и прихожанин, сидя в храме, в первом ряду, перед центральным распятием и алтарем.
— Ну так слушай, — начал капеллан. — Буканьеры — предвестники флибустьеров. Наши предки самые древние пираты в этих краях. Мы были довольно диким племенем на планете Тортуга. Все, о чем я сейчас рассказываю, происходило задолго до моего рождения, но у буканьеров принято говорить «мы», о каком бы поколении ни шла речь. Итак, мы были дикими в смысле бытовой культуры. Мы жили в лесах, сплошь покрывающих эту планету, питались ягодами, фруктами и мясом животных, на которых охотились. Места, где мы разделывали туши, вымачивали и сушили шкуры, пилили и шлифовали панцири диких зверей, издревле назывались у нас буканами, отсюда и наше родовое имя. А звери на Тортуге водились совершенно уникальные — быстроногие питахи. Это такие хищные панцирные лошади. Их мясо не сравнимо по вкусу ни с одним из продуктов во Вселенной, а охотиться на них безумно сложно, и потому мы были лучшими охотниками в Галактике. К тому же — может, это как раз самое важное! — что-то совершенно необыкновенное заключалось в мясе и крови питах. Таинственное вещество позволяло нам не терять памяти. Особой памяти — памяти предков.
Правда, за тысячи лет оторванности от остальных цивилизаций воспоминания наши сделались избирательными. Мы не удержали в головах почти никаких сведений о технике, зато отлично воспроизводили старые земные языки, в подробностях пересказывали древнюю историю, шпарили наизусть священные книги разных религий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125