Мама в ответ на робкие Юлины протесты сказала: «Девушке нашего уровня недостаточно просто диплома о высшем образовании, нужно быть кандидатом наук и обязательно иметь хорошую должность. Это и для будущей семейной жизни очень важно». Муж, который будет крупным чиновником или успешным бизнесменом – уж они с отцом об этом позаботятся, – должен понимать, что Юля не какая-нибудь там домашняя курица!
Сама Юлина мама вышла замуж очень рано, за комсомольского вожака чуть старше себя. С началом перестройки муж занялся бизнесом, быстро поднялся, а несколько лет назад благодаря старым связям стал чиновником городского уровня, сумев при этом сохранить свой бизнес. Мама давно уже с чистой совестью могла бы заниматься только собой и семьей, но продолжала работать и сейчас заведовала одной из кафедр в университете. Уж сколько в этом было ее личных заслуг, а сколько папиной поддержки, Юля никогда не задумывалась.
Не имея нужды в деньгах, мама совершенно бескорыстно протаскивала в университет детей «нашего уровня», потом помогала им защититься, устраивала на хорошие места… Словом, обеспечивала всем тем, чем они, эти дети, должны обладать по праву рождения. Наукой она не занималась: совершать всякие открытия, обучать студентов так, чтобы они не позорили университет скудостью своих знаний, – все это на кафедре предоставлялось выскочкам, которые, имея несчастье родиться в простых семьях, все-таки стремились проникнуть в элиту. Что ж, раз не хотят знать свое место, пусть работают за двоих, пусть доказывают, что достойны.
Поступив в аспирантуру, Юля оказалась в команде энергичных мужчин разного возраста, которых роднила преданность делу и готовность вкалывать сутки напролет. Как выжить в этой кипучей атмосфере? Тем более заведующий часто повторял: «Хирургия, как и цирк, – искусство без дураков. Кто не умеет – разбивается».
«Они сразу поймут, что я – дутая величина, и выгонят вон», – переживала Юля. Но опасения оказались напрасными: она быстро нашла себе нишу. В числе обязанностей сотрудников была одна, люто ненавидимая всеми, – работа с бумагами. Бесконечные графики, рапорты, протоколы, отчеты, планы… Достаточно сказать, что для хранения документов требовалось одиннадцать папок-рубрик устрашающей толщины. Доктора не любили и не умели вести документацию, поскольку не видели в ней смысла. А ведь когда не знаешь «зачем», никогда не поймешь «как». Садились за бумаги всегда в самую последнюю очередь, усталые, опустошенные после операций и общения с больными, после лекций, в конце рабочего дня, когда все мысли устремляются к дому… А тут чахни над входящими-исходящими и высчитывай среднюю педнагрузку!
Юля же готовила себя к стезе чиновника, то есть именно к работе с бумагами, поэтому с радостью взяла на себя всю кафедральную документацию. Она ловко раскладывала входящие по папкам, строчила ответы, помещая копии в другие папки, никогда не забывала вовремя сочинить протокол производственного совещания и никогда не ошибалась в подсчете учебных часов. Вскоре заведующий научил Юлю подделывать свою подпись, чтобы она не отвлекала его от работы. Сначала она стеснялась столь широких полномочий, но, несколько раз услышав: «Я занят, делай как знаешь!» – стала смело выводить затейливый росчерк. Получалось похоже, но не очень, и Юля иногда беспокоилась, что будет, если заведующий вдруг приедет в головное учреждение и сам где-нибудь распишется. Не скажут ли ему: «Товарищ, а кто вы такой? Это не ваш автограф!»
Можно сказать, что она занималась и наукой: доктора приносили ей свои расчеты и заключения, записанные где попало, чуть ли не на сигаретной пачке, и Юля облекала их в художественную форму. У нее был хороший слог и четкий, организованный ум, статьи получались стильные, интересные.
Она стала на кафедре нужным, даже незаменимым человеком. Ее любили и позволяли разные мелкие грешки – опоздать, уйти пораньше, а то и вовсе прогулять. Хирургией не нагружали: сотрудники были сплошь мужчины, уверенные в том, что хирургия – не женское дело, и вообще, такой красивой девушке нельзя напрягаться на работе. Никто из докторов не увлекся ею всерьез, но все проявляли заботу и галантность. Лишь иногда звали постоять на крючках и всегда хвалили, как хорошо она это делает. Заведующий называл ее «наш прелестный бюрократик» и, коль скоро бумаги были в порядке, всегда был доволен ею, не требуя ничего больше. Когда Юля вовремя представила ему литературный обзор по теме своей диссертации, он страшно удивился. Не ждал от изнеженной аспирантки такой прыти.
Обзор она сделала, конечно, не из любви к науке, а по привычке отличницы всегда выполнять домашнее задание. С трудом осилив этот первый этап работы над диссертацией, она с тоской думала о последующих. А может, кто-нибудь из сотрудников кафедры за деньги напишет работу вместо нее? Папа наверняка финансирует этот проект.
Маша училась в аспирантуре на той же кафедре, но на другой клинической базе, и до Юли часто доходили рассказы о хирургических подвигах подруги. Ею восхищались даже закоренелые сторонники мужского начала в хирургии, даже они скрепя сердце признавали, что Горошкина заткнет за пояс любого парня. А что еще остается делать девушке с такой внешностью, усмехалась Юля про себя и не собиралась видеть в Машке пример для подражания.
– Как прошла операция? – спросила Юля. – Все успешно?
– Разве сразу скажешь? Только дней через десять я смогу вздохнуть спокойно.
– Но больной хотя бы жив?
– Жив, конечно. Иначе я бы к тебе, наверное, не пришла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14