.. - популярно объяснила тетя Люда, прищуренным глазом разглядывая бокал на свет.

"Какие же они красные, когда вино розовое!" - съязвила мысленно Янка и, воспользовавшись моментом, направилась к двери. Но мамин голос догнал на полпути:

- Яна!

- Что?

- Принеси салфетки, в гостиной! - и с каким-то нездоровым удовольствием объяснила подругам: - Вон как смотрит, не любит!

- Ну мы же понемножку! Хорошее вино...

- Так значит, твой пришел с рейса? Надолго?

...И надо же было зайти именно в этот момент! Покопалась бы еще немного в серванте, разыскивая бумажные салфетки, и ничего б не случилось, всё было бы в ажуре... Больше всего на свете Яна не переносила, когда мама вот так вот откровенничала перед практически посторонними людьми, выкладывала всю их семейную подноготную.

- Не знаю! Как по мне, так можно уже обратно, в следующий, - небрежно отмахнулась мать.

- Не соскучилась? - недоверчиво вскинула тонкие брови тетя Аня. И мама ответила...


Янка застыла у раковины, отвернувшись с деланным безразличием, но и со спины было прекрасно видно, что слушает очень внимательно. Даже уши, казалось, оттопырились от напряжения - а как же, любимого папочку зацепили!.. В Марину словно черт вселился: и понимала, что несет, но остановиться было уже невмоготу:

- Я тебя умоляю! Я же замуж выходила по рассчету, с самого детства решила: если уж замуж, то только за моряка дальнего плавания! И чтоб с опытом работы, не первый год! Чтоб деньги привозил! Несколько лет перебирала, было из кого, а в двадцать два года Володьку встретила. Он в меня сразу влюбился, а я его не любила.

- Почему? Он у тебя мужик красивый, - хохотнула гусарским басом Людмила и залпом опрокинула в себя остатки муската из бокала.

Дочка по-прежнему стояла спиной, не оборачиваясь, худенькие лопатки по-особенному неприкаянно выпирали под тем самым голубым летним сарафаном. Сколько раз Марина ей талдычила, чтоб не горбилась - всё как об стенку горохом! Аня с другого конца стола делала отчаяннные знаки и трагически морщилась - ты смотри, какая деликатная выискалась! Может, и вправду пора бы уже прикрыть рот, но куда там - вино как раз начало оказывать свое предельно расслабляющее действие. К алкоголю она, Марина, непривычная: и сколько там выпила, грамм двести, а уже пробрало:

- Ничего, пускай слышит! Я так и хотела: чтоб с деньгами был и чтобы дети были красивые, всё получилось!

Люда, прихлебывая свой мускат, с довольным видом посмеивалась - еще бы, самая "клубничка" пошла! Зато Анька по-монашески отводила глаза и улыбалась кривовато-стесненно - было видно, что ей ужасно от всего этого неловко:

- Да, Янка у тебя красавица...

- Она рисует хорошо. Закончит лицей, пошлю ее в Москву на модельера. Раз на экономику не хочет ....

Боевой запал потихоньку сошел на нет: и в самом деле, что это она так завелась? Сейчас уже и не вспомнишь, с чего всё началось, такой сыр-бор разгорелся... Кстати, а где Янка? Только что ведь стояла здесь!



Глава седьмая. Каратист


Если ничто не способно задеть тебя за
живое - значит, ты давно умер.

(Козьма Прутков)


Это скорей было похоже на движение броуновской частицы под сильным миркоскопом, чем на отягощенного мозгами "гомо сапиенса". В какую-то секунду Яна увидела себя со стороны, как наматывает круги по комнате - ну чистый тебе автопилот без программы! Сейчас бы забраться в кресло, успокоиться, послушать музыку или помедитировать, но легко сказать!.. Остановиться не было ни сил, ни возможности: она всё продолжала бесцельно бродить из угла в угол, как заведенная, а на кровати уже выросла внушительных размеров куча одежды. И когда только успела ее натаскать? Папа в свое время смеялся: говорил, что руки живут отдельно от нее, а сама Яна отдельно. Она еще обижалась, вопила, что это неправда...

Гаврюха, обрадовавшись такому случаю, вскарабкался на самую верхушку скомканных джинсов, блузок и юбок и удовлетворенно свернулся в клубок. "Тебе хорошо, достиг своей вершины!.." - выплыла неизвестно откуда отвлеченная мысль, но Янка всё же сняла кота с его кошачьего Олимпа и усадила рядом на покрывало. Хватит дурью маяться: хватаем эти прошлогодние джинсы с вот этой желтой футболкой, ноги в руки - и вперед! Гаврюха опять восседал на своем тряпичном троне и ей стало жалко его прогонять, пускай себе...


Словив первую попавшуюся маршрутку, Яна добралась до Старого Города - было все равно куда ехать, лишь бы подальше от дома, от мамы, от своих мыслей... Неспешно брела по центральной улице Суворовской, сплошь засыпанной ярко-желтыми листьями неимоверной красоты. (Этой осенью они на удивление рано начали желтеть, хоть холодов еще и в помине не было.) Не обращая ни на кого внимания, ворошила листья ногами (благо, что сегодня в кроссовках), шаркала, как старушка - в общем, развлекалась вовсю. Такой пушистый шелестящий ковер, совсем как в детстве... И каждый лист - прямо произведение искусства, особенно хороши резные кленовые с ажурной вязью из тоненьких прожилок. О прохожих Янка напрочь позабыла - пускай себе думают, что хотят: "Сегодня у нас будет тет-а-тет: осень и я. Я - это от "Яна"... "Последняя буква в алфавите", Ярик так дразнил, кажется... Аня-плюс, Яна-минус. А это откуда взялось, какой еще минус?.."

Небо над головой было пронзительно-синее, даже слегка фиолетовое, пугающее своей красотой: разве может быть такое небо на Земле? Есть всего несколько дней в сентябре, когда оно бывает таким, да и то не каждый год, Янка несчетное количество раз проверяла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59