Приближается время посадки, и тут нам доктора сообщают:
- Президент желает идти сам.
- Как сам? - я оторопел.
Захожу в его комнату и вижу душераздирающую картину. Борис Николаевич пытается самостоятельно сесть, но приступы боли и слабость мешают ему - он падает на подушку. Увидел меня и говорит:
- Оденьте меня, я сам пойду.
Наина хоть и возражала против встречи, но сорочку подала сразу. Он ее натянул, а пуговицы застегнуть сил не хватает.
Сидит в таком жалком виде и пугает нас:
- Пойду на переговоры, пойду на переговоры, иначе выйдет скандал на весь мир.
Врачи уже боятся к нему подступиться, а Борис Николаевич требует:
- Сделайте меня нормальным, здоровым. Не можете, идите к черту...
Меня всегда восхищало терпение наших докторов.
Приземлились. Прошло минут десять, а из нашего самолета никто не выходит. Посмотрели в иллюминатор - почетный караул стоит. Ирландский премьер-министр тоже стоит. Заметно, что нервничает. Олег Николаевич стоит на кухне, в двух шагах от выхода, и не знает, что делать.
Ельцин обреченно спрашивает:
- А кто тогда пойдет?
- Вместо вас пойдет Олег Николаевич.
- Нет, я приказываю остаться. Где Олег Николаевич?
Свежевыбритый, элегантный Сосковец подошел к президенту:
- Слушаю вас, Борис Николаевич.
- Я приказываю вам сидеть в самолете, я пойду сам.
Кричит так, что, наверное, на улице слышно, потому что дверь салона уже открыли. А сам идти не может. Встает и падает. Как же он с трапа сойдет? Ведь расшибется насмерть.
Тогда принимаю волевое решение, благо, что Барсуков рядом и меня поддерживает:
- Олег Николаевич, выходи! Мы уже и так стоим после приземления минут двадцать. Иди, я тебе клянусь, я его не выпущу.
И Олег решился. Вышел, улыбается, будто все замечательно.
Когда он спустился по трапу, я запер дверь и сказал:
- Все, Борис Николаевич, можете меня выгонять с работы, сажать в тюрьму, но из самолета я вас не выпущу. Олег Николаевич уже руки жмет, посмотрите в окно. И почетный караул уходит.
Борис Николаевич сел на пуфик и заплакал. В трусах да рубашке. Причем свежая сорочка уже испачкалась кровью от уколов. Ельцин начал причитать:
- Вы меня на весь мир опозорили, что вы сделали.
Я возразил:
- Это вы чуть не опозорили всю Россию и себя заодно.
Врачи его уложили в постель, вкололи успокоительное, и президент заснул...»







4. КОРОЛЬ ГЕОРГ V В РОЛЛС-РОЙСЕ
ИНЖЕНЕР Найджел О'Брайен повернул заводную ручку - раз, другой. Новенький двухместный роллс-ройс слегка осел на рессорах, мотор чихнул, выпустив из глушителя клуб сизого дыма, и умолк.
- Ваше величество, - сказал инженер, - вам следует нажать кнопку обогатителя - горючая смесь слишком концентрирована. Не зажигается. Свечи мокрые.
Георг поискал глазами. Вот, кажется, эта кнопка из черного дерева с золотым колечком, которую дворцовый шоффэр Джонс назвал как-то «подсосом». Король нажал, тросик ушел внутрь приборной панели, отделанной черным, красным и сандаловым деревом.
- Теперь дроссель, - услышал он голос инженера.
Георг нажал педаль газа так, что всей подошвой сапога уперся в пол салона.
- Пробуем еще раз, - предупредил О'Брайен и снова крутанул заводную ручку.
Внезапно по всему автомобилю прошла дрожь, послышался хлопок, другой, и двигатель заревел, окутывая площадку загородного гаража густым черно-синим облаком. Король, впервые севший за руль, застыл в восторге, ощущая живую дрожь железной машины, которая только что была всего лишь двумя тысячами фунтов холодного мертвого металла.
- Отпустите газ, милорд! Уберите ногу с педали! - заорал О' Брайен. - Оглохли, что ли?
Король послушно убрал ногу, и рев превратился в ласковое мурлыканье. Инженер сел рядом, слева.
- Можно ехать? - спросил Георг.
- Пусть еще немного разогреется, - ответил О'Брайен, вытерев пот с веснушчатого лба белым полотняным платком. - А пока давайте повторим последовательность действий. Итак…
- Нажимаю левую педаль сцепления, чем отключаю мотор от трансмиссии, - начал король. - Левой рукой отпускаю ручной тормоз…
- Нет, Ваше величество, - поправил его ирландец, - левой рукой вы включаете первую ступень силовой передачи тяги мотора на задние колеса! Тормоз потом.
- Да, прошу прощения… Сначала первую ступень силовой передачи… - король замолчал.
- После чего, - подсказал О'Брайен, - можно снять автомобиль с тормоза, медленно отпустить педаль сцепления и одновременно - подчеркиваю, одновременно! - и тоже медленно нажимать на педаль газа!
Георг кивнул.
- Тогда, полагаю, можно ехать, - разрешил инженер.
Король нащупал ногой педаль сцепления, потом взялся за рычаг ручного тормоза.
- Неправильно! Ведь только что сказал - неправильно! - раздраженно сказал ирландец. - Сначала передачу!
В другое время король отметил бы, что инженер слишком много себе позволяет, но сейчас он был поглощен сладким страхом от дрожи мотора, которая отзывалась во всех его костях и косточках. Он медленно и аккуратно выполнил все по инструкции.
- Ну, вот теперь уж точно можно ехать, - кивнул О'Брайен.
Король вдруг почувствовал, что весь покрылся потом. Он обнаружил, что его левая нога приросла к педали сцепления.
- Смелее, Ваше величество, поехали, - приободрил его инженер.
Король отпустил сцепление, машина дернулась, мотор чавкнул и заглох.
- Что случилось? Что-нибудь сломалось? - испугался король.
- Ничего не сломалось, Ваше величество. Слишком резко вы отпустили сцепление и слишком мало дали горючего газа в мотор. И то, и другое надо делать нежно. Очень нежно! - проворчал О'Брайен, выходя из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47