– Можно быть честным, а потому бестактным. Как я узнаю, что он сможет быть царем?
– Пойди и посмотри сам, – ответил Артас.
Они послали слуг, и скоро лошади были готовы: верховая для Гефестиона и запряженная парой повозка для братьев, поскольку ехать им предстояло далеко.
– Его зовут Абдалоним, – рассказывал Артас по дороге. – Он содержит сад за городскими стенами и живет на то, что получает с него.
Жеребец Гефестиона вставал на дыбы, протестуя против медленной езды. Гефестион послал его боковым галопом, стараясь держаться поблизости от повозки, и сказал:
– Так обычно пишут в книгах.
Тот, о ком шла речь, выглядел, как персонаж из Гесиода: маленький темнокожий человек, темнее многих, шире в кости, крепкий от долгих лет тяжкого труда. Одежда его была изношена и испачкана садовой землей, когда он вставал на колени, выдергивая сорняки.
Братья направились к садовнику, за ними Гефестион, за ним слуга со свертком из выцветшей шерстяной материи. Садовник их заметил, взглянул через плечо и продолжал заниматься своим делом. Лицо у него было чисто финикийское: нос, как лезвие ножа. Взгляд ясный, но человек был явно поглощен своими мыслями: казалось, он даже не заметил, что за его соплеменниками шагает македонец.
– Подождите минуту, – сказал он на хорошем греческом языке. – Я сейчас закончу.
Они ждали. Братья глядели друг на друга и на Гефестиона, и в их глазах прыгали искорки смеха. Гефестион тоже усмехнулся.
– Видел бы Александр, – сказал он, не понижая голоса. – Ему бы это понравилось.
Абдалоним продолжал работать, методично и быстро. Наконец он выпрямился. Участок был прополот, сорняки аккуратной кучкой лежали в сторонке. Он вытер руки о рубашку, которая уже была достаточно грязна.
– Итак, – сказал он, переводя взгляд с одного гостя на другого, – что вам угодно?
Теннес поманил слугу, тот подошел, положил сверток на чистую землю и развернул. Блеснуло золото и роскошный пурпур.
– Это тебе, – сказал Теннес, – царю Сидона.
Гефестион оцепенел. Это выходило далеко за рамки его поручения. Но он придержал язык, пристально смотрел на Абдалонима и ждал.
Абдалоним посмотрел на сверкающие предметы, на их невзрачную обертку, потом на людей, которые предлагали их ему.
– А теперь, – сказал он, – теперь послушайте меня. Я не желаю участвовать в ваших шутках. Не в моем саду.
– Это не шутка, – возразил Артас и кивнул в сторону Гефестиона. – Этот благородный человек – македонский принц, друг царя Александра. Он ищет царя для Сидона. Мы сказали ему, что из тебя получится хороший царь. Ты собираешься сделать из нас лжецов?
«Они и есть лжецы», – подумал Гефестион.
Абдалоним не сдавался.
– Царь? – спросил он. – Александр? Кто это?
– У Сидона новый властитель, – терпеливо объяснял Артас. – Его зовут Александр. Он пришел из Македонии. Он разбил в сражении персидского царя и теперь он властелин Азии.
– Какое мне дело до царя? – спросил садовник. – Земля и есть земля, кто бы ни называл себя ее хозяином.
– Но если хозяин плохой, – возразил Гефестион, – земля страдает.
Абдалоним посмотрел на него. Его взгляд не был быстрым и скользящим, как обычно у финикийцев. Глаза его смотрели глубоко, они тщательно взвешивали. Это был почти македонский взгляд – острый и оценивающий, не смущающийся мелочами.
– И кто же ты такой? – Он хотел знать все.
– Он друг царя Александра, – ответил Теннес.
Абдалониму нужно было не это. Гефестион понял это прежде, чем Теннес заговорил. Улыбка появилась было на его лице, но он ее сдержал – сохранил свою трагическую маску, как говорил Александр, спокойную и нечеловечески серьезную.
– Я друг царя, – сказал он, – но это еще не все. Моего отца звали Аминтор; он был повелителем людей и коней в Македонии. Когда он умер, я унаследовал его земли.
– Почему ты там не остался?
Ловкий удар, от которого маска почти сломалась. Что скрывалось за ней, острая тоска по дому, или нелепая веселость, или смешение того и другого, Гефестион и сам не понимал.
– Мой друг оказал мне большую часть, – ответил он. – Он попросил меня разделить с ним его судьбу.
– То есть завоевание Азии, – констатировал Абдалоним. Ох, нет, он вовсе не глупец, хотя и не знал имени царя. Он не невежда, хорошо говорит по-гречески и четко ставит вопросы. – Не могу сказать, чтобы я очень любил персов. Они разгромили нас, отбросили назад, и нам долго пришлось восстанавливать разрушенное. Я был бы рад узнать, что они убрались навсегда. Но почему я должен радоваться новому повелителю? Он может оказаться еще хуже старого.
Гефестион почувствовал мгновенный приступ ярости, но тут же подавил его, вздохнул глубоко и осторожно, помня о своих перевязанных ребрах. Сосчитал удары сердца, чувствуя при каждом ударе боль от львиных когтей, и сказал:
– Хороший и честный царь может сделать очень много, даже под властью Великого Царя. Плохой царь может причинить много бед даже при хорошем Великом Царе. Но, – продолжал Гефестион, – так будет недолго, если узнает Александр. Александр очень терпелив. Но трусов и подлецов он терпеть не может.
– Я бы хотел увидеться с ним, – сказал Абдалоним.
– Ты сможешь это сделать, – ответил Гефестион, – если станешь царем. Он сам посадит тебя на трон и коронует собственными руками.
– Нет, – возразил Абдалоним, – со здешним народом так нельзя. Они тоже захотят сказать свое слово. Им очень не понравилось, когда персы так явно показывали, что они здесь хозяева. Из-за этого и началось восстание.
– Мы можем поговорить с народом, – вмешался Артас. – Ты знаешь нас, ты знаешь, каким мы пользуемся влиянием. Ты станешь царем Сидона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119