Она ждала этого, она этого боялась.
Евнух Барсины низко поклонился, покосившись темными глазами на ее тень. Она лежала смирно. О том, где она побывала, разговоров не было. Больше она не покинет Мериамон.
Мериамон наклонила голову и ждала.
– Госпожа, – сказал евнух, – моя госпожа просит…
Мериамон вздохнула.
– Иду, – сказала она.
Шатер был тот же самый. Ничего не изменилось. Воздух был неподвижен, женщины ходили только из спальни в другую комнату и обратно. Нужно было решиться, чтобы выйти наружу и увидеть солнце, нужно было долго собираться с духом, чтобы закутаться в покрывала и сходить на базар. Мериамон подозревала, что они не в силах решиться на такое дважды. Ей было их почти жаль, хотя они и были персы.
Во внешней комнате, где ей пришлось ждать бесконечно долго, не было никого. Во внутренней была только Барсина, а около ее ног сидел евнух.
Но Барсина изменилась. Срок родов приближался, она очень растолстела, но была спокойна. Сидя на резном, обитом ковром кресле, в широком одеянии пурпурного цвета, густо затканном золотом, она казалась изображением божества.
Ее ясные глаза рассматривали Мериамон с пристальным интересом.
– Ты хорошо выглядишь, – сказала она.
– Я хорошо себя чувствую, – ответила Мериамон.
– Так и его величество говорил мне. Ревность?
Мериамон удивилась. Вроде бы нет.
Только интерес, и если не тепло, то что-то вроде сочувствия.
– Надеюсь, – сказала Мериамон, – что мои сиделки не слишком дорого заплатили за то, что позволили мне убежать?
– Царь разобрался с ними, – ответила Барсина.
– Милостиво?
– Очень, – сказала Барсина. – Он отослал их с эскортом обратно к их отцам. Он сказал им, что в его армии нет места для дураков. Может быть, Великий Царь найдет им лучшее применение.
Мериамон медленно вздохнула.
– Это не наказание.
– Нет? Их отцы предпочли бы не получать их обратно. Ведь они же были пленницами, а весь мир знает, что варвары делают с женщинами, которых захватили.
– Но не Александр.
– Мир еще не очень хорошо знает его. Они видят в нем только варвара, не больше. К тому же он так молод.
– Гор молод, и эллинский Дионис. Но они все равно боги.
– Если бы их жизнь была коротка, знали бы их как богов?
За этим спокойствием скрывался острый ум. Мериамон признала это, наклонив голову, даже с легкой улыбкой.
– Ты знаешь, кто такой Александр.
– Это может увидеть и слепой, – сказала Барсина.
– Даже перс?
– Я почти эллинка.
– Нет, это не так, – возразила Мериамон. Красивые брови сошлись на переносице.
– Ты ненавидишь нас. Ты по-настоящему ненавидишь нас.
– Не тебя, – возразила Мериамон. – Не тебя как таковую. Но за то, кто вы есть.
– Почему?
– Нужно ли объяснять?
– Я достаточно эллинка, чтобы понять, – ответила Барсина.
Мериамон засмеялась. Достаточно непринужденно, и, казалось, напряжение исчезло.
– Ну конечно. Ладно, любила бы ты нас, если бы мы отняли вашу империю, отняли вашу свободу, разрешив вам почитать ваших богов, но поступая с ними по нашей воле, чтобы вы не забывали, кто хозяин?
– Но так уж заведено в мире, – сказала Барсина. – Победитель становится побежденным, и новый победитель, в свою очередь, тоже. Время Египта прошло. Время Персии тоже, наверное, близится к закату перед лицом нового царя из Македонии.
– Тебе это не больно?
– Мне больно. Но я принимаю это. Такова воля небес.
– В этом разница между нами, – сказала Мериамон. – Египет не принимает такого. Он или царствует, или восстает.
– И все же его боги принимают всех, кто приходит, и делают их своими.
– Кроме ваших.
– У нас нет богов, которых мы могли бы дать. У нас есть только Истина.
– Истина не одна. У нее столько же обличий, сколько богов на небесах.
– Но… – начала Барсина и остановилась. Снова села и поджала губы.
– Понимаешь, – сказала Мериамон, – ваша вера знает противоположности, то есть двух, которые не могут никогда стать одним, не могут иметь ничего общего. Ваш царь, ваша вера, ваша магия – ничего похожего у нас нет.
– Мы не были несправедливы к вашему народу.
– Нет? Артаксеркс разбил нас и сокрушил наших богов, зарезал священного быка Аписа прямо в его храме. Ты называешь это справедливостью?
– Это было давно, – сказала Барсина. – И этому была причина. Вы восстали против него.
– Мы взяли то, что принадлежало нам.
– Вы были побеждены.
– Нас нельзя победить.
Воздух звенел, как от ударов клинка о клинок. Барсина напряглась, почти вскочив на ноги.
Медленно, но она уступила. Мериамон, которая вообще не садилась, опустилась на ожидавшее ее кресло и заставила себя успокоиться. Когда она сочла, что может управлять своим голосом, то сказала:
– Теперь ты поняла?
– Нет, – отвечала Барсина.
– Значит, никогда не поймешь.
– Никогда.
Наступило молчание, на удивление мирное.
– Я понимаю, почему ты ушла от нас, – сказала Барсина. – Мы для тебя невыносимы.
Мериамон предпочла промолчать. Молчание затянулось. Мериамон не собиралась прерывать его. Барсина заговорила снова:
– Ты будешь со мной, когда родится мой ребенок?
Мериамон удивилась.
– Ты хочешь, чтобы я была при этом? Даже зная то, что ты знаешь?
– Твоя ненависть чиста. И ты целитель.
– Среди моего народа не самый лучший.
– Лучше, чем кто-либо здесь.
– Не сейчас. В свите царя есть жрецы Имхотепа. Он прикажет им позаботиться о тебе.
– Жрецы, – сказала Барсина. – Согласятся ли они стать евнухами, чтобы их допустили ко мне?
– Ну, это ни к чему, – возразила Мериамон. Или ей почудился хитрый блеск в темных глазах?
– Я прошу тебя.
И Александр согласится. Мериамон понимала это так же хорошо, как и Барсина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119