Что тогда?
– Да, что? – повторил он. – Нет ничего дурного в том, чтобы здоровый молодой человек увлекся красивой женщиной – особенно если женщина торгует своей красотой и использует ее как наживку. И коль скоро власти собираются взять под подозрение всех лондонских денди, которые когда-либо желали эту женщину, то список у них получится очень длинный, поверь мне.
Аманда хотела что-то сказать, но передумала.
– Кроме того, – продолжал он, – если кто-то спросит, то мне придется сказать, что во вторник вечером Баярд был со мной.
Аманда уставилась в благостное, спокойное лицо супруга.
– А если он и вправду сделал это, Мартин? Тебя беспокоили скандалы из-за моего брата, а как ты поступишь, если это Баярд?
Уилкокс встал, его обвислое лицо медленно потемнело.
– Ты что говоришь? Ты действительно считаешь, что твой сын двадцати одного года от роду способен на преступление, на которое даже твой распутный братец, по твоему мнению, не решился бы?
Аманда выдержала его яростный взгляд, стиснув челюсти.
– Мы с тобой оба знаем, что такое Баярд.
– Я уже сказал тебе, – процедил Уилкокс, подчеркнув эти слова сильнее, чем обычно. – Баярд был со мной!
– Ладно. Это снимает камень с моей души. Значит, нам не о чем беспокоиться, – холодно произнесла она и покинула комнату.
ГЛАВА 16
За годы службы в армии Себастьян обнаружил в себе способность к лицедейству. Он умел подражать говору, мимике и тонким нюансам поведения и пластики людей, что помогало ему растворяться в толпе и прятаться. Он также знал, что в целом люди замечают то, что желают видеть, и, разыскивая знатного беглеца, никто не обратит внимания на смиренного священника или честного лавочника в дешевой рубашке под дурно скроенным, невзрачным сюртуком.
Потому, покинув элегантный городской домик Кэт Болейн, он направился к старьевщикам на Розмэри-лейн, где приобрел поношенное неприметное пальто и круглую выцветшую черную шляпу. Он сделал еще ряд покупок в нескольких лавочках. Затем, закутавшись в обновки, в шляпе, надвинутой поглубже в попытке скрыть янтарные глаза, он снял комнатку в респектабельной, но простой гостинице под названием «Роза и корона» и занялся своим преображением.
Себастьян повертел головой перед маленьким зеркальцем над умывальником. Мистер Саймон Тэйлор.
У мистера Тэйлора будет дурной вкус, плохо подстриженные волосы, старомодное пальто и небрежно завязанный галстук.
Себастьян умело воспользовался меловой пылью, чтобы добавить седины в свои темные, заново подстриженные волосы. После нескольких месяцев бесцельного существования и привилегированной жизни, предсказуемой и, что неизбежно, невыносимо скучной, он снова испытывал интерес, возбуждение, которое не появлялось с тех пор, как ему пришлось десять месяцев назад оставить армию.
Он нашел Хью Гордона в углу старой пивной из красного кирпича под названием «Зеленый человек», весьма популярной у театральной публики еще со времен королевы Елизаветы.
Актер в одиночестве сидел за пинтой эля и простым завтраком рабочего. Высокая элегантная фигура Хью говорила о самообладании, надменности и подчеркнутом желании ни с кем не общаться.
Подойдя к столу шаркающей походкой, Себастьян снял шляпу и неуклюже, даже униженно прижал ее к груди.
– Мистер Гордон?
Гордон поднял взгляд, его брови сошлись над переносицей. Даже вне сцены манеры его были театральны, а голос зычен.
– Да?
Себастьян крепче стиснул шляпу.
– Простите меня за наглость, меня зовут Тэйлор. Мистер Саймон Тэйлор. – Себастьян произнес фразу так, как обычно говорят неуверенные в себе люди, будто сомневаясь в каждом слове. – Из Ворчестершира. Мне в театре сказали, что я могу вас найти тут. Гордон неторопливо отпил эля.
– И?
Себастьян сглотнул, заставив откровенно дернуться свое адамово яблоко.
– Я очень хочу найти младшую родственницу моей матери, мисс Рэйчел Йорк. Я надеялся, что вы сможете сообщить мне, где она живет.
– Вы хотите сказать, что ничего не слышали?
Тембр его голоса был глубок и гулок, интонирование безупречно. Если Гордон и не родился джентльменом, то он явно изрядно поработал и над своим образом, и над выговором.
Себастьян сделал растерянный вид.
– Извините?
– Она умерла.
– Умерла? – Себастьян пошатнулся, словно эти слова поразили его, и сел на скамью напротив актера. – Господи боже мой! Я и не знал! Когда же это?
– Ее нашли в старой церкви на Грейт-Питер-стрит возле Аббатства. Вчера утром. Кто-то перерезал ее прелестное горлышко.
В словах его не было скорби, лишь слабый отзвук затаенной злости, что Себастьян с интересом отметил, хотя тщательно делал вид, что вовсе не прислушивается к словам актера.
– Ужас какой! Но кто же это сделал?
– Да какой-то типчик из знати. – Гордон забросил в рот кусок мяса и, жуя, добавил: – По крайней мере, так утверждают.
– Мне очень жаль. Наверное, вам тяжело…
Гордон застыл с вилкой на полпути ко рту.
– Мне? Что вы хотите сказать?
– Ну, мне казалось, что вы с Рэйчел… – Себастьян закашлялся. – Ну да вы сами знаете.
Гордон хмыкнул.
– Ваши сведения устарели, дружище. Могу вам сказать, после меня много знатных джентльменов посещали ее веселый дворец.
Это было грубое выражение явно не влюбленного мужчины. Себастьян тяжело вздохнул.
– Моя мама всегда боялась, что ее племянница закончит дни как простая девка с Хаймаркета.
Гордон хмыкнул.
– Ничего подобного. Рэйчел была вовсе не такая. Чтобы войти в ее врата слоновой кости, нынче надо быть лордом или хотя бы чертовым набобом.
В этих словах скрывалась по крайней мере одна из причин обиды этого человека на свою бывшую любовницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96